Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Помните, я обещал написать фик-подарок к НГ всем желающим? Желающая нашлась одна - D-r Zlo. Ей, с наилучшими пожеланиями и всяческим мимими, и посвящается этот текст.
Фэндом: "Некроманки", Тамаоки Бэнкё
Флориан/Катарина
Рейтинг - минимум NC-17
Инцест, насилие, ченслэш, вы ТОЧНО не хотите это читатьНа верхнем этаже шикарного небоскрёба, блестящего в закатных лучах, как осколок обсидиана, - центрального офиса компании «Герцов Медицин Текник» , директор её отдела исследований, Флориан Штрендорф, разглядывает детскую фотографию. Взгляд Флориана затуманивает ностальгия. Эти маленькие нелепые хвостики светлых волос, острый подбородок, пронзительный сердитый взгляд… Катарина… Он проводит своими тонкими пальцами по её щеке, но ощущает только электрическую сухость экрана, а не мягкую, чувствительную детскую кожу, по которой при его прикосновении всегда так очаровательно пробегали мурашки.
О, Катарина… Он всегда так любил её. Только её. Он ждал её так долго, был так рад, когда она появилась. Флориан ведь всегда был одинок. Отец был занят своей компанией, своими исследованиями, чем угодно, но не Флорианом. Мальчик жадно изучал анатомические справочники, чтоб хоть так соприкоснуться с ним – через расчленённые трупы, с которыми отец проводил так много времени… Флориан делает полуоборот во вращающемся кресле и обращает на мгновение свой взгляд к стеклянной стене, где в закатных лучах чёрными силуэтами обрисован город. Где же отец сейчас?.. Если он так любил эту компанию, почему оставил её в распоряжении ублюдка, которого совсем не любил, а сам куда-то делся?.. Что теперь держит его подальше от сына?.. Впрочем, это неважно. Только один человек в этом мире имеет значение для Флориана. Он снова поворачивается к экрану. «Катарина, моя маленькая возлюбленная, ненаглядная сестрёнка…»
Он помнит, как обнимал живот Гвен (хотя всегда ненавидел эту некрофильскую суку, на которой отец женился, в отличие от его матери), слушая, как там, сквозь околоплодные воды, брюшину, слои мышц, бьётся маленькое сердце. Наверняка такое же, как у него. Когда она родится, Флориан станет целым, она придаст ему завершённость… Флориан уже читал Фрейда и поэтому никому не говорил, что женится на Катарине, зная, как это воспримут глупцы вокруг. Но всегда знал, что женится. С тех пор, как он услышал о её существовании, когда она была ещё только эмбрионом, и по сей день Флориан не усомнился в этом ни на минуту.
Его Катарина. Его принцесса мёртвых.
Она упрямится, конечно, но он это исправит. Непослушная девочка. Но Флориан знает, как всех сделать послушными, тихими, податливыми. У него целый отдел исследований для этого. Это, пожалуй, их единственная семейная черта, единственное общее у ненавидящих друг друга людей с разными фамилиями – все они любят тех, кого могут контролировать. Все любят детей и мертвецов.
Ведь когда он впервые увидел Катарину, лежащую в своей кроватке и сонную, он был заворожён. Такая маленькая!.. Он поднял её, хотя тонкие мальчишеские руки и задрожали от напряжения, обнял, прижимая к себе, девочка захныкала спросонья, а Флориан едва подавлял желание обнимать её крепко-крепко. Крепче и крепче. Пока в её маленьких лёгких не закончится воздух и не растрескаются тонкие рёбрышки. Должно быть, он всё же сжал её слишком сильно, потому что Катарина завопила.
Первый раз, когда он заставил её плакать. Драгоценные воспоминания. Флориан улыбается, и поёрзывает в кресле, чувствуя прилив крови к паху при мысли о маленькой Катарине. Он ведь был самым близким ей человеком. Не отец, не появлявшийся неделями сперва в доме, а затем и в лаборатории, не Гвен, тоже слишком занятая исследованиями, не желающая портить свою шикарную грудь кормлением и – наверняка! – уже тогда тратившая свободное время на развлечения с трупами, а он. Ловил каждый её взгляд, присматривал, утешал. Купал так долго, как только мог, пока она не настояла с истерикой, что будет мыться сама. Упрямая, непослушная девочка. Непослушная девочка с острыми лопатками и восхитительными узкими бёдрами… Флориан вздыхает и прикрывает глаза, погружаясь в этот пьянящий образ. У неё ведь и сейчас почти не выросла грудь, она и сейчас ещё та же девочка, такая же хрупкая…
Не открывая глаз Флориан поспешно расстёгивает ширинку и обхватывает пульсирующий от возбуждения член. Слишком много мучительно-счастливых воспоминаний... А её костлявые коленки!.. Ведь это Флориан, её любимый, заботливый братик всегда промывал её ссадины, он целовал их, чтоб больше не болело… Флориан сильнее до боли напряжённую плоть и стонет. Да, целовал, как в тот раз… Катарине десять, на неё лёгкое светлое платье чуть выше колен, а как раз на колене, на правом, багровое пятно. Она хотела проскочить мимо него – с тех пор, как перестала пускать его в ванную, Катарина упрямится, всё делает сама, без брата, - но Флориан не позволил. И вот она сидит на своей кроватке, чуть подтянув подол платья, а Флориан стоит перед ней на коленях, нежно убирая ваткой грязь и кровь. Вот видна уже маленькая ссадинка на тонкой бледной коже, в ней набухает ещё одна вишнёвая капелька, и Флориан, склонившись, целует эту драгоценную коленку, слизывает кровь, и от солоноватого её вкуса сходит с ума… Нет, он был возбуждён с самого начала, как и всегда, прикасаясь к Катарине (как не хватало ему яростной мастурбации после её купаний!), но в тот момент… И вот уже Флориан целует острое колено раз за разом, покрывает поцелуями напряжённое бедро, оставляя на нежнейшей коже дорожку слюны… Катаринины мольбы, протесты, попытки оттолкнуть братика так приятно пьянят, её пальцы путаются в тёмных волосах Флориана. Так он и представлял себе это много раз до того. Юноша продолжал страстно целовать её, задирая платье всё выше, всё острее чувствуя кисловатый запах той маленькой припухлой расщелинки, что приковывала его взгляд уже десять лет. Катарина визжит и колотит его по голове своими маленькими кулачками, когда Флориан порывисто стягивает тонкие хлопчатобумажные трусики, расходящиеся по шву от этого движения, и приникает губами к этой сладкой, притягательной щёлочке, к самому его месту его Катарины…
По подбородку Флориана стекает ниточка слюны и повисает на бороде длинной каплей. Кулак безостановочно, как поршень, скользит по хлюпающему смазкой члену. О да, этот день… С тех пор Катарина совсем отдалилась. Стала грубить, избегала старшего братика… Вздрагивала при каждом его прикосновении… Он полюбил эту дрожь, эту особую чувствительность к нему одному. Проводя ладонью по топорщащимся светлым волосам своей возлюбленной, он мог и ласкать, и дразнить её одновременно… Но Флориану не хватало совместных купаний, этого непередаваемого кисловатого запаха и того, как когда-то Катарина впервые, чуть картавя, произнесла с сияющими глазами «Братик, я вырасту и стану твоей женой!». Он тогда улыбнулся – «Конечно, станешь», и был очень счастлив… А теперь Катарина стала такой непослушной, не хочет его видеть… Даже сбежала в Японию. И в тот день тоже не слушалась его, возилась со своей Норой и доигралась, плохая девочка, бедная его девочка… Как струилась тёмно-алая кровь между её хрупких пальцев… Как блестели – он на мгновение увидел – торчащие в глазном яблоке осколки стекла, будто слезинки!..
Флориан рычит сквозь сжатые зубы, вздрагивает, и мутно-белая струя брызжет на стол, на пол, на его брюки… Директор отдела исследований обмякает в кресле, тяжело дыша и лихорадочно облизывая пересохшие губы. Густые капли стекают медленно по экрану, почти скрывая фотографию Катарины. Да. Скоро так и будет. «Я уничтожу, на кусочки разделаю того, кого ты любишь, Катарина, я заставлю тебя смотреть, как сгнивает твой суррогат семьи, эта твоя «сестрёнка», и тогда, когда я сломаю тебя, ты поймёшь, как сильно братик любит тебя. Ты почувствуешь, что нуждаешься во мне, чтоб быть целой. Катарина станет моей принцессой мёртвых, и мы будем очень, очень счастливы».
Флориан смеётся, как смеются только самые безмятежные люди, и размазывает тонкими пальцами сперму по лицу сестрёнки, на котором ещё два смеющихся глаза…
***
Далеко-далеко, в Японии, Катарина Герцов просыпается с криком. Она поспешно тянется к повязке на глаз, хоть в пустой тёмной комнате её некому увидеть – но под этой повязкой можно спрятать многие воспоминания. Девушка дрожит. Катарина не помнит, что ей снилось, и не хочет вспоминать. В конце концов, её взросление было всего лишь чередой поводов для кошмаров.
Она встаёт и идёт, ёжась, в ванную. Хотя ещё и глубокая ночь, Катарине необходим душ. Почему-то она чувствует себя грязной, очень грязной…
Фэндом: "Некроманки", Тамаоки Бэнкё
Флориан/Катарина
Рейтинг - минимум NC-17
Инцест, насилие, ченслэш, вы ТОЧНО не хотите это читатьНа верхнем этаже шикарного небоскрёба, блестящего в закатных лучах, как осколок обсидиана, - центрального офиса компании «Герцов Медицин Текник» , директор её отдела исследований, Флориан Штрендорф, разглядывает детскую фотографию. Взгляд Флориана затуманивает ностальгия. Эти маленькие нелепые хвостики светлых волос, острый подбородок, пронзительный сердитый взгляд… Катарина… Он проводит своими тонкими пальцами по её щеке, но ощущает только электрическую сухость экрана, а не мягкую, чувствительную детскую кожу, по которой при его прикосновении всегда так очаровательно пробегали мурашки.
О, Катарина… Он всегда так любил её. Только её. Он ждал её так долго, был так рад, когда она появилась. Флориан ведь всегда был одинок. Отец был занят своей компанией, своими исследованиями, чем угодно, но не Флорианом. Мальчик жадно изучал анатомические справочники, чтоб хоть так соприкоснуться с ним – через расчленённые трупы, с которыми отец проводил так много времени… Флориан делает полуоборот во вращающемся кресле и обращает на мгновение свой взгляд к стеклянной стене, где в закатных лучах чёрными силуэтами обрисован город. Где же отец сейчас?.. Если он так любил эту компанию, почему оставил её в распоряжении ублюдка, которого совсем не любил, а сам куда-то делся?.. Что теперь держит его подальше от сына?.. Впрочем, это неважно. Только один человек в этом мире имеет значение для Флориана. Он снова поворачивается к экрану. «Катарина, моя маленькая возлюбленная, ненаглядная сестрёнка…»
Он помнит, как обнимал живот Гвен (хотя всегда ненавидел эту некрофильскую суку, на которой отец женился, в отличие от его матери), слушая, как там, сквозь околоплодные воды, брюшину, слои мышц, бьётся маленькое сердце. Наверняка такое же, как у него. Когда она родится, Флориан станет целым, она придаст ему завершённость… Флориан уже читал Фрейда и поэтому никому не говорил, что женится на Катарине, зная, как это воспримут глупцы вокруг. Но всегда знал, что женится. С тех пор, как он услышал о её существовании, когда она была ещё только эмбрионом, и по сей день Флориан не усомнился в этом ни на минуту.
Его Катарина. Его принцесса мёртвых.
Она упрямится, конечно, но он это исправит. Непослушная девочка. Но Флориан знает, как всех сделать послушными, тихими, податливыми. У него целый отдел исследований для этого. Это, пожалуй, их единственная семейная черта, единственное общее у ненавидящих друг друга людей с разными фамилиями – все они любят тех, кого могут контролировать. Все любят детей и мертвецов.
Ведь когда он впервые увидел Катарину, лежащую в своей кроватке и сонную, он был заворожён. Такая маленькая!.. Он поднял её, хотя тонкие мальчишеские руки и задрожали от напряжения, обнял, прижимая к себе, девочка захныкала спросонья, а Флориан едва подавлял желание обнимать её крепко-крепко. Крепче и крепче. Пока в её маленьких лёгких не закончится воздух и не растрескаются тонкие рёбрышки. Должно быть, он всё же сжал её слишком сильно, потому что Катарина завопила.
Первый раз, когда он заставил её плакать. Драгоценные воспоминания. Флориан улыбается, и поёрзывает в кресле, чувствуя прилив крови к паху при мысли о маленькой Катарине. Он ведь был самым близким ей человеком. Не отец, не появлявшийся неделями сперва в доме, а затем и в лаборатории, не Гвен, тоже слишком занятая исследованиями, не желающая портить свою шикарную грудь кормлением и – наверняка! – уже тогда тратившая свободное время на развлечения с трупами, а он. Ловил каждый её взгляд, присматривал, утешал. Купал так долго, как только мог, пока она не настояла с истерикой, что будет мыться сама. Упрямая, непослушная девочка. Непослушная девочка с острыми лопатками и восхитительными узкими бёдрами… Флориан вздыхает и прикрывает глаза, погружаясь в этот пьянящий образ. У неё ведь и сейчас почти не выросла грудь, она и сейчас ещё та же девочка, такая же хрупкая…
Не открывая глаз Флориан поспешно расстёгивает ширинку и обхватывает пульсирующий от возбуждения член. Слишком много мучительно-счастливых воспоминаний... А её костлявые коленки!.. Ведь это Флориан, её любимый, заботливый братик всегда промывал её ссадины, он целовал их, чтоб больше не болело… Флориан сильнее до боли напряжённую плоть и стонет. Да, целовал, как в тот раз… Катарине десять, на неё лёгкое светлое платье чуть выше колен, а как раз на колене, на правом, багровое пятно. Она хотела проскочить мимо него – с тех пор, как перестала пускать его в ванную, Катарина упрямится, всё делает сама, без брата, - но Флориан не позволил. И вот она сидит на своей кроватке, чуть подтянув подол платья, а Флориан стоит перед ней на коленях, нежно убирая ваткой грязь и кровь. Вот видна уже маленькая ссадинка на тонкой бледной коже, в ней набухает ещё одна вишнёвая капелька, и Флориан, склонившись, целует эту драгоценную коленку, слизывает кровь, и от солоноватого её вкуса сходит с ума… Нет, он был возбуждён с самого начала, как и всегда, прикасаясь к Катарине (как не хватало ему яростной мастурбации после её купаний!), но в тот момент… И вот уже Флориан целует острое колено раз за разом, покрывает поцелуями напряжённое бедро, оставляя на нежнейшей коже дорожку слюны… Катаринины мольбы, протесты, попытки оттолкнуть братика так приятно пьянят, её пальцы путаются в тёмных волосах Флориана. Так он и представлял себе это много раз до того. Юноша продолжал страстно целовать её, задирая платье всё выше, всё острее чувствуя кисловатый запах той маленькой припухлой расщелинки, что приковывала его взгляд уже десять лет. Катарина визжит и колотит его по голове своими маленькими кулачками, когда Флориан порывисто стягивает тонкие хлопчатобумажные трусики, расходящиеся по шву от этого движения, и приникает губами к этой сладкой, притягательной щёлочке, к самому его месту его Катарины…
По подбородку Флориана стекает ниточка слюны и повисает на бороде длинной каплей. Кулак безостановочно, как поршень, скользит по хлюпающему смазкой члену. О да, этот день… С тех пор Катарина совсем отдалилась. Стала грубить, избегала старшего братика… Вздрагивала при каждом его прикосновении… Он полюбил эту дрожь, эту особую чувствительность к нему одному. Проводя ладонью по топорщащимся светлым волосам своей возлюбленной, он мог и ласкать, и дразнить её одновременно… Но Флориану не хватало совместных купаний, этого непередаваемого кисловатого запаха и того, как когда-то Катарина впервые, чуть картавя, произнесла с сияющими глазами «Братик, я вырасту и стану твоей женой!». Он тогда улыбнулся – «Конечно, станешь», и был очень счастлив… А теперь Катарина стала такой непослушной, не хочет его видеть… Даже сбежала в Японию. И в тот день тоже не слушалась его, возилась со своей Норой и доигралась, плохая девочка, бедная его девочка… Как струилась тёмно-алая кровь между её хрупких пальцев… Как блестели – он на мгновение увидел – торчащие в глазном яблоке осколки стекла, будто слезинки!..
Флориан рычит сквозь сжатые зубы, вздрагивает, и мутно-белая струя брызжет на стол, на пол, на его брюки… Директор отдела исследований обмякает в кресле, тяжело дыша и лихорадочно облизывая пересохшие губы. Густые капли стекают медленно по экрану, почти скрывая фотографию Катарины. Да. Скоро так и будет. «Я уничтожу, на кусочки разделаю того, кого ты любишь, Катарина, я заставлю тебя смотреть, как сгнивает твой суррогат семьи, эта твоя «сестрёнка», и тогда, когда я сломаю тебя, ты поймёшь, как сильно братик любит тебя. Ты почувствуешь, что нуждаешься во мне, чтоб быть целой. Катарина станет моей принцессой мёртвых, и мы будем очень, очень счастливы».
Флориан смеётся, как смеются только самые безмятежные люди, и размазывает тонкими пальцами сперму по лицу сестрёнки, на котором ещё два смеющихся глаза…
***
Далеко-далеко, в Японии, Катарина Герцов просыпается с криком. Она поспешно тянется к повязке на глаз, хоть в пустой тёмной комнате её некому увидеть – но под этой повязкой можно спрятать многие воспоминания. Девушка дрожит. Катарина не помнит, что ей снилось, и не хочет вспоминать. В конце концов, её взросление было всего лишь чередой поводов для кошмаров.
Она встаёт и идёт, ёжась, в ванную. Хотя ещё и глубокая ночь, Катарине необходим душ. Почему-то она чувствует себя грязной, очень грязной…
@темы: трэш, угар и содомия, I see a pedo!, отакуёвое, поздравления, типа творчество
