Прочитал "Застольные беседы", а также ряд других небольших сочинений из корпуса Ἠθικά. Но поговорим о них по порядку.
"Застольные беседы" представляют собой именно то, что сказано в названии. Думаю, это и правда воспоминания о подлинных беседах на симпосиях, а не использование жанра "пира" лишь формально. На самом деле это очень напоминает блог - непринуждённая запись интересных мыслей и забавных фактов без какой-либо заданной темы, чтоб не забыть. Я уже упоминал, говоря о Тертуллиане, особую живость и искренность, и ещё в большей мере ею пронизаны "Застольные беседы" Плутарха. Хоть автор и не обращается напрямую к читателю, ощущение живого и непосредственного диалога с Плутархом возникает, ощущение почти личного знакомства с ним, которого не умеет, даже если пытается, добиться, кажется, почти никто из современных авторов. Ради одного этого удовольствия уже стоит прочесть книгу.
Однако не только ради него. Обсуждаемые в ней вопросы действительно чрезвычайно разнородны, и все при этом интересны; одни - изяществом рассуждений и риторических приёмов (например, что было первым - курица или яйцо), другие - самим предметом рассуждения и интересными мыслями по его поводу (к примеру, какие вопросы и насмешки уместны в симпосиумах), третьи сообщают нечто интересное об образе мыслей в эпоху Плутарха, будь то тогдашняя наука (например, в рассуждении о дальнозоркости у стариков) или расхожих представлениях (о том, какому богу поклоняются евреи).
Кстати, о последнем всё-таки скажу подробнее. Судя по "Застольным беседам", образованные эллины искренне верили, что евреи молятся Дионису и не едят свиней, считая их священными - знаменательный факт, заставивший меня задуматься об интеллектуальном климате того времени. Равно как и использование теории о самозорождении землероек или примет мантики как рациональных аргументов против "басен". Вообще такие свободные рассуждения дают ощутить "дух эпохи" лучше, чем более упорядоченные и принуждённые произведения. Впрочем, и дальнейшие тексты (вкупе с "Застольными беседами") многое дают в этом смысле: обилие упоминаний подобных связей заставило задуматься с некоторым недоумением о действительной ситуации с гомосексуализмом в эллинистическом мире, а риторический вопрос "кто столь беден, чтоб не иметь еды и крыши над головой" многое говорит и об аудитории Плутарха и о сути философской бедности, которая была столь популярна.
Далее следуют "Изречения царей и полководцев", "Изречения спартанцев", "Древние обычаи спартанцев", "Изречения спартанских женщин" и "О доблести женской" - вопреки названиям, сборники не афоризмов, но скорее исторических анекдотов про известных лиц, не всегда сводящихся именно к изречениям. По всей видимости, задумка в том, чтоб извлечь всю назидательность из биографических трудов и преподать её в более краткой форме. Надо признать, истории порой весьма забавные и интересные (хоть порой также и невозможно скучные или непонятно для чего приведённые). Занятно, что многие истории относят к разным историческим персонажам (что само по себе вовсе не странно), однако Плутарх прилежно в рамках одного трактата почти дословно рассказывает их о каждом таком деятеле, нимало этим не смущаясь.
"Как юноше слушать поэтические произведения" несколько шокирует. Нелегко поверить, что этот сухой и занудный моралист, кажется, стоического толка, отвергающий наслаждение в принципе, тот же обаятельный жизнелюбивый философ, что и в "Застольных беседах". Конечно, нельзя не излагать различно болтовню в дружеской попойке и наставления юношеству, но это всё-таки слишком разительный контраст. Ригоризм в этом трактате доходит до того, что выглядит несомненной интеллектуальной ограниченностью. Да и предложение, нет, требование "исправлять" поэзию ещё похлеще доктора Баудлера, меняя смысл стихов на противоположный, не может вызвать симпатии.
"О судьбе и доблести Александра" - довольно типичная речь, посвящённая, собственно, доказательству того, что Александр Македонский достиг всего не удачей, а благодаря личным качествам. Самое интересное в ней - превозношение Александра как, так сказать, просветителя варваров, того, кто по всей земле установил единственную, унифицированную, правильную - греческую - культуру. Плутарх не агрессивен (например, он хвалит Александра, что тот дал персам приобщиться к наследию эллинов вместо того, чтоб счесть их варварство неисправимым и оставить просто рабами), но настолько искренне убеждён в исключительной правильности всего греческого, что это несколько... пугает. Плутарх точно не имел ввиду ничего плохого, но такой образ мыслей слишком часто до плохого доводил...
"О демоне Сократа" - подражание соответствующим диалогам, производящее довольно интересное впечатление, поскольку рассуждения на философские (физические или метафизические, в зависимости от настроя участвующих ораторов) темы происходят на фоне подготовки к заговору. Разнообразие мнений по вопросу о демоне Сократа и сверхъестественном вообще довольно занимательно. Кстати, ещё одна примета времени - рассказ о видении какого-то миста, явно выражающий то же настроение и способ восприятия, что лежит в основе и многих гностических текстов (да и Откровения Иоанна Богослова).
"О суеверии", "О сребролюбии", "О болтливости", "О любопытстве", "О том, что не надо делать долгов" - вот это уж подлинно моралии, построенные все по одному принципу: описание омерзительности порока, всеобщего к нему отвращения, его вредоносности для самого человека, а затем совет придерживаться предельной сдержанности, дабы отвыкнуть удовлетворять ту или иную страсть вовсе. Впрочем, написано всё это довольно живо и эмоционально, читать приятно - тут уж не возникает ощущения, что некто присвоил имя Плутарха. Мне очень понравилась идея "О суеверии", суть которой в том, что безбожники лучше суеверных, ибо первые просто игнорируют богов, не вредя тем себе и не оскорбляя их, а вторые унижают богов, представляя их злобными и мелочными, а равно и разрушают собственную жизнь.
"Наставление супругам" с одной стороны, доброжелательно и местами весьма разумно, а с другой - чрезвычайно патриархально. Собственно, автор явно не думал продвигать патриархальные ценности нарочно, просто иначе и не мыслит - и оттого они ещё заметнее. Плутарх, в частности, советует женщине, если муж порой и согрешит с гетерой или служанкой, принять это как знак уважения, ибо её он не хотел втянуть в пьяную непристойность; говорит, что в семье всё имущество должно слиться воедино по принципу "всё моё - твоё", и в следующем же предложении замечает, что как разбавленное вино зовут вином, хоть доля воды там и больше, так и достояние семьи должно считаться собственностью мужа, хоть бы жена и принесла большое приданное; отвращает обоих супругов от прелюбодеяния, а затем советует мужу не приближаться к жене вскоре после соития с любовницей, чтоб этим её не обидеть. Впрочем, советы у него добрые.
"Слово утешения к жене", надеюсь, всё же не то письмо, которое он правда послал супруге после смерти дочери - слишком оно философское. Холодное, полное пространных рассуждений... Я, вероятно, не мудр, но меня в содрогание приводит аргумент "помни, как мы вполне счастливо жили до её рождения, и считай нынешнее продолжением того времени, не кручинясь".
Вообще же это чтение, в особенности собственно "Застольные беседы" располагает прежде всего к обсуждению - в дружеской и разумной компании, присоединясь тем самым к пиру двухтысячелетней давности.