По случаю, оказавшись близ родного университета, купил там сборник "Религиозный мир Китая 2005", как тема, так и дата выхода которого красноречиво следуют из названия. Как обычно, чрезвычайно занято. Как обычно, пойдём по порядку.
"Махаянский трактат о том, что в дхармовом мире не существует различий" Сарамати в переводе и с предисловием Е.А. Торчинова, строго говоря, не был, как легко понять по имени автора, создан в Китае, но лишь на китайском дошёл до наших дней. В целом в трактате выражается концепция Татхагатагарпхи, единой пробуждённой природы всех существ, которая проявляется в осознании себя же, то есть изначальной пробуждённости и не-существованияя сансары и нечистоты. Всё это куда ближе к процветавшим в Китае направлениям буддизма, чем к его классическому варианту, так что вполне логично, что менно в Китае текст сохранился. Тут прочитывается и некоторая субстанциональность Абсолюта, и идея нирваны скорее как подлинного бытия, чем как освобождения от бытия...
Статья С. В. Филонова "Буддо-даосское взаимодействие и формирование структуры даосского канона (предварительный анализ)" - это анализ уж очень предварительный. Собственно, чуть ли не единственный чёткий вывод из неё - что трёхчастная структура Дао-цзана есть не калька с Трипитаки, а следствие из каких-то частных оккультных концептов о троичности, существовавших в одной из прото-даосских сект. Полагаю, текст следует воспринимать скорее как главу некоего будущего более комплексного исследования, сам же по себе он представляет весьма частный интерес.
"Что такое даосизм? Опыт построения новой модели" Е.А. Торчинова - статья чрезвычайно интересная. Хоть в её первой половине нелегко уследить за мыслью автора, вываливающего на читателя множество фактов о даосизме, её выводы достойны большого внимания (и позволяют этим фактам уложиться в голове). Правда, выводы эти несколько обескураживают - а сомневаться, что Торчинов знает, о чём говорит, я не имею ни оснований, ни наглости. Итак, даосизм, по мнению Торчинова, это прежде всего комплекс мировоззренческих представлений, основными элементами которых являются, во-первых, ци как первооснова бытия, во-вторых, жизнь как абсолютная ценность, и связанные с этими представлениями психофизиологические практики. Философия, образ жизни и прочие атрибуты являются лишь результатами или проявлением этих воззрений и практик. Таким образом, Торчинов позиционирует даосизм как единственную автохтонную китайскую религию (а так называемая "народная религиозность", по сути, включается в даосизм, поскольку разделяет с ним эти основные признаки).
"Цинчэншань - колыбель даосизма" за авторством Вэн Цзянь и Л.А. Горобец, честно говоря, совсем малоинтересная. Тут фактически нет аналитики, просто набор материалов по даосским монастырям гор Цинчэншань, преимущественно сводящихся к упоминанию количества монахов, лет закрытия и открытия монастыря и похожих на цитаты из путеводителя описаний его архитектурных особенностей; даже историческая справка крайне скудна. Учитывая, что язык при этом несколько отдаёт канцеляритом и наводит тоску... Разумеется, такие работы нужны, но для неспециалистов не представляют никакого интереса.
"Шанцинский даосизм: У истоков традиции" С.В. Филонова исследует биографии трёх первых патриархов даосской школы Высшей Чистоты, одного из двух главных направлений современного даосизма (в континентальном Китае и вовсе доминирующего). Это Ян Си, медиум, записывавший тексты (прежде существовавшие, разумеется, на небесах) под диктовку святых бессмертных, и Сюй Ми и Сюй Хуэй, копировавшие и распространявшие эти тексты. Филонов делает вывод. что эти трое, сами того, вероятно, не осознавая, обеспечили дальнейший успех своей школе, введя идею предсуществовавших текстов, которая идеально коррелировала с китайской нормой не создания, а переписывания и комментирования. Статья написана очень живо и эмоционально, увлекает и вызывает даже сопереживание по отношению к её, так сказать, главным персонажам.
Далее следует перевод 19 и 20 цзюаней "Чжен Гао" Тао Хун-цзина, на основе которой написана и предыдущая статья, выполненный Филоновым же. Эти цзюани посвящены тому, что было после патриархов, как бытовали оставленные ими тексты и как распространялись по миру. Весьма занимательно - кража и подделка священных наставлений, мольбы, потери, незримое вмешательство бессмертных (а иногда и зримое - не могу не отметить ряд очаровательных примеров крайней бюрократичности китайских Небес). Вывод, который можно сделать из текста - уже к моменту его написания различие между подлинными и искажёнными "Речениями Совершенных" можно провести, основываясь лишь на вере и надежде, такова была путаница (правда, сам Тао Хун-цзин верой и надеждой обладает).
"Даос в буддизме" Ю.К. Щуцкого - жизнеописание и одновременно анализ мировоззрения Старшего Хой Юаня, значимого буддийского деятеля IV-V вв.. Он начинал как даос, но довольно рано под воздействием Дао Аня принял буддизм. Однако, по мнению Щуцкого, его юношеские увлечения повлияли на выбор фразеологии и образов при буддийской проповеди, он был способен использовать даосские концепции для продвижения Учения будды и стал, собственно, провозвестником и родоначальником дальнейшего развития "трёх учений", когда буддизм всё более активно воспринимал китайские формы выражения, а даосизм - буддийскую организованность. Главным недостатком статьи я назвал бы очевидную тенденциозность, автор не скрывает, что считает даосизм примитивной, в сравнении с буддизмом, религией, но это простительный недостаток для текста, написанного в 1927 году. В целом же статья очень познавательная и интересная, заслуживающая всяческого внимания.
"Основные проблемы в истории текста «Ле-цзы»" Ю.К. Щуцкого - собственно, действительно очерк по истории текста. Автор высказывает сомнения, что возможно точно определить датировку "Ле-цзы" (то есть в его нынешнем виде), поскольку несколько разных временных точек, на которых происходило очередное восстановление текста, могут быть и датой его создания, по существу, заново.
"Верования и суеверные обычаи китайцев, связанные с вредителями сельского хозяйства" В.Н. Алина - довольно примечательный этнографический очерк, связанный с ролью различных повелителей чун, т.е. насекомых и пресмыкающихся, в охране урожая: Чун-ван, собственно, божество насекомых, получает умилостивительные почести, чтоб вредители держались от полей подальше, а в амбарах сажают амулеты в виде змей и ежей, изгоняющие вредителей.
"Китайские поверья о птицах" - опять же сборник собранных в Китае примет и представлений, связанных с пернатыми, в переводе И.Г. Баранова. Приметы - это всегда интересно. Впрочем, неожиданностей немного - вороны и совы непопулярны, ласточки и голуби же - показатель удачи.
Естественен переход к следующей статье - "Птицы-демоны", являющейся главой из книги Я.Я.М. де Гроота "Религиозная система Китая". Это текст чрезвычайно интересный. В образах птиц, особенно воронов, но не только, может появляться гуй или просто призрак; существуют многочисленные опасные птицы, одна из самых знаменитых - девятиголовая сова, крадущая хун; птицы могут как предсказать несчастье, так и принести его.
Ещё полнее разнообразными материалами, что закономерно, следующая статья (являющаяся выдержкой из той же книги де Гроота) "Лисы-демоны". Лисы, вызывающие одержимость; лисы-оборотни - притворяющиеся лекарями и бодхисаттвами, соблазнители и соблазнительницы; лисы-поджигательницы; лисы, крадущие волосы... Всё это сопровождается множеством потрясающих историй, доказывающие, что Гань Бао собрал далеко не самые странные рассказы в истории китайской словесности. Впрочем, интересно сравнить вывод де Гроота, что лис всегда считали крайне вредоносными и подвергали преследованиям, с материалами следующих статей...
"Китайский культ лисы и «Удивительная встреча в Западном Шу» Ли Сянь-Миня" А.И. Алимова - взгляд с иной стороны. В танскую эпоху в литературе (по всей видимости, именно как сюжетный конструкт) появляется иной образ лисы - не враждебной, опасной своей чуждостью, но скорее доброй, чем злой; лиса из суккуба превращается в волшебную жену, знакомую всем по многочисленным сказкам. Алимов полагает, что частично эта, изначально литературная, традиция воздействовала на фольклорные представления, придав образу лисы больше положительных свойств - если это так, то, полагаю, данный пример нельзя не счесть поразительным. Собственно, "Удивительная встреча в Западном Шу" - типичный представитель таких произведений; новелла создана где-то в XII веке и повествует о лисице, в образе девушки взаимно влюбившейся с благородного юношу, не без инфернальных козней добившаяся согласия его родителей на их брак, но затем проявившая себя как образцовая заботливая жена; в отличие от тех же "Записок о поисках духов" это литературно оформленное (и весьма изящно) произведение, а не запись анекдота. Не могу не заметить, что лисица Юань, не связанная семейными обязательствами по отношению к родителям и старшим братьям, способная противостоять свёкру, великолепно образованная, по сути, представляет собой образ эмансипированной женщины - естественно, слегка инфернальный в контексте традиционного и очень патриархального общества, но, очевидно, для людей вроде Ли Сянь-Миня и привлекательный.
"Лисица-оборотень" Л.М. Яковвлева с подзаголовком "Чудесные случаи исцеления в Харбине" - ещё один краткий этнографический очерк, показывающий типаж преимущественно доброй лисы, молитва у алтаря перед норой которой приписываются многочисленные исцеления (хоть её гнев однажды стал причиной пожара).
"Китайский культ лисицы в Манчжурии (1920-1940-е годы)" К.М. Тертицкого некоторым образом суммирует предшествующие материалы (на некоторые из которых тут есть ссылки). Тут образ лисы обретает полную амбивалентность: лисы исцеляют болезни, которые нередко они же и наслали ранее; лисы приносят богатство - но унося его из дома, которому покровительствовали ранее; духи-лисы взаимодействуют с добрыми шаманами - но духами лис же часто одержимы душевнобольные; лисы практикуют даосскую аскезу, вдыхая и выдыхая свой дух-цинь, но таким же образом они вызывают пожары. Всё это приводит к огромной популярности бытового почитания лис в Манчжурии, где, похоже, свойственные разным племенам и народностям образы шаманского духа-лисы, лисы - подательницы богатства и тому подобные сошлись и перемешались.
Заключает сборник краткая статья-биография (или, если угодно, некролог) о покойном Е.А. Торчинове. Ну тут что сказать - важность его как синолога и буддолога трудно переоценить (в отношении литературы едва ли не всё, что лично я знаю о "трёх учениях", вышло из под его пера), независимо от отношения к его работам по теории религии.