Эти безумцы... Мне начинает казаться, что я слишком хорошо понимаю буйнопомешанных. Слишком на них похожу. Доктор Хау сказал, что обычно излечение идёт хорошо, если пациент ещё не успел совершить убийство. Для меня уже поздно. С этого, наверное, всё и началось. Всего несколько недель назад... Я как этот старик. Я деградирую.
Достаточно. Самобичевание не поможет. Надо думать про расследование. Ситуация нелепая: я не сомневаюсь, что Чёрный Змей овладел этим местом, как не сомневается ни один из нас, и всё-таки мы не получили никаких доказательств. Множество двусмысленностей, но ничего, чем можно было бы оправдать эти подозрения хоть бы перед самим собой. А как вообще что-то доказать, если - я почти не сомневаюсь - никакого культа в Шварцклиппе нет, нет ни одного жреца Змея, никого, кто сознательно служил бы ему, а есть лишь густая, всепроникающая атмосфера безумия, самоподдерживающийся цикл жестокости, страха и сумасшествия, питающий древнего бога, как бульон - бактерий в чашке Петри.
Зато другая проблема города решена - хотя не могу сказать, что это наша заслуга, безусловно, тут сыграло роль наше участие. Коллекционер, оказывается, всё это время жил тут, в Шварцклиппе. И регулярно убегал с недоступного острова, из-под присмотра врачей... из Домена Мерисы Аэнор. Это звучит так невинно и естественно. наверняка госпожа примоген с лёгкостью объяснит всё принцу. Неудивительно, что её потомок смотрел на меня волком.
И всё-таки надо что-то делать. С собой, с этим. Книга не идёт. Я не могу понять сюжетные ходы, которые сам же запланировал. Это казалось мне страшным? трагичным? С чего вообще придавать такое значение чьей-то смерти? Я знаю, какие ответы на это даёт литература, религия, философия и просто привычные взгляды обывателя, но сам не чувствую - почему. Смотрю свою пьесу в постановке Штефана - будто чьё-то чужое, совсем в иной и незнакомой мне культуре созданное произведение. Потом болтал с его актрисой и понял, что вынужден подбирать слова, следить за собой, чтоб отвечать на её вопросы в рамках нормы, реагировать как нормальные люди.
Моё сердце не бьётся уже восьмой год, но, кажется, теперь пришла пора задуматься, человек ли я. Ещё? Уже?