Мы отправились в Шварцклиппе вновь - на сей раз чтоб забрать оттуда доктора Хау, живого или мёртвого. К моему удивлению, даже Штефан присоединился. На пути к острову нас сопровождали стаи чаек, что сложно было не воспринять как дурное предзнаменование - однако на сей раз они не пытались полакомиться нашей плотью и лишь наблюдали сверху. Не оправдались мои опасения и внутри - безумцы действительно бродили по коридорам свободно, но лишь немногие из них оказались вооружены и агрессивны. Остальные же, облачившись в костюмы Докторов венецианского карнавала, бродили по извилистым коридорам в некоем медитативном подобии danse macabre. Без пулевых ранений (а для нашей спутницы - и жутковатых ожогов) не обошлось, однако в худшем случае нас попросту смели бы, растоптали в кровавую слякоть и костяное крошево, так что я нахожу этот исход вполне удачным.
Доктор поначалу упорно изображал невинность - на мой взгляд, довольно нелепая попытка, коль скоро мы сами перестали играть в "проверяющую комиссию". После его речи по телевидению сомнений в том, что Хау действует вполне осознанно, остаться не могло. Изменил линию поведения он резко и неожиданно: признавшись, что знает о природе Сородичей. С этого момента он уже не умолкал, но при этом почти не сказал ничего полезного. Кто он? Как он столкнулся с Чёрным Змеем и что знает о нём? Чем в действительности является Марлен Орф и где она сейчас? Ни на один из этих вопросов он не дал ответа, вместо этого погружаясь в рассуждения о природе цивилизации и самообмане, которому предаётся человечество, как, впрочем, и Сородичи. В сущности, подростковое ницшеанство - но доктор Хау, надо отдать ему должное, очень харизматичен и умеет подать свои идеи пугающе убедительно. На меня всё это не произвело впечатления благодаря тому, что я уже слишком хорошо знаком с тьмой и чудовищами из личного опыта и знаю, что предлагает нас доктор Хау... О, знаю слишком хорошо. Я едва нащупываю путь назад из этой тьмы, полной голодного воя.
Мы слишком многое теряем после Становления. Не только возможность встретить рассвет или ощутить вкус свежего хлеба, но и некий нравственный компас; Сородич ещё знает, что нравственно, а что нет, но уже не совсем чувствует это. Или скорее это не две потери, а одна, и представление о благе тесно связано с теплом объятий, лучами солнца, пробивающимися сквозь облака, пронзительной зеленью луговой травы в полдень, хрустом спелого яблока... Эта потеря опасна, как падение первого камня на осыпающемся склоне - её легко усугубить, а удержать всё в равновесии трудно.
Я едва не соскользнул с этого склона в пропасть, и теперь уверен, что отношусь к людям, пинающим эти камни ради забавы, без всякой приязни.
Может, оттого я и совершил ошибку, позволив Хау говорить всё, что заблагорассудиться. Мои спутники восприняли его слишком серьёзно. Особенно когда он объявил, что в Камарилье есть Сородичи, служащие Чёрному Змею - очевидная ложь чтоб парализовать нас подозрениями и паранойей, но произнесённая с таким апломбом, что почти убедительная.
В итоге нервы Штефана, и всегда весьма неуравновешенного, сдали, и в ответ на требование передать Хау шерифу, а не Тремерам, он впал в Безумие. Неприятный эпизод. Тем временем Сир сам повёз Хау к шерифу... или так сказал. Мог ли этот психопат обмануть и впечатлить вампира, чей опыт измеряется столетиями? Я предпочитаю не задумываться об этом. Быть может, Сир просто недооценил его. Так или иначе, Хау сбежал. Ловкий ублюдок.