Небольшой и совсем непритязательный фанфик по "Пиратам Карибского моря". Как обычно, накатившее вдохновение. Потом оно откатило, но бросать на середине было уже поздно.
Основан на уже упомянутом мною вопросе - почему могущественная Калипсо, вернув свои божественные силы, ограничилась гигантским водоворотом и более никак не отомстила своим пленителям, даже когда стало ясно, что бароны выжили?.. Я предлагаю возможный - может быть, даже очевидный - ответ...
Ангст, романс, мрачная пичалька.
Даже сквозь миазмы тухлой рыбы, водорослей, гниющей древесины и отчаяния, окутывающие "Летучий Голландец", был ощутим налетевший вдруг запах бури, знакомый любому моряку. Попутный ветер в состоящих уже почти из одной плесени парусах обратился в один миг в штормовые завывания...Попутный ветер в состоящих уже почти из одной плесени парусах обратился в один миг в штормовые завывания. Море впереди вспухло горбом и тотчас же провалилось в ещё мгновение назад не существовавшую бездну. Течение ускорило ход "Летучего Голландца", затягивая его во всё расширяющийся водоворот, рождающегося в пене и вое ветра короля всех водоворотов. Но ни уставшую от уродливой пародии на жизнь команду, ни капитана, отправляющего моряков за край мира, этот омут не устрашил.
Дэйыи Джонс лишь задумчиво разжег трубку, придерживая её скользкими щупальцами, и взглянул в стремительно наполняющееся свинцовыми тучами небо. "Они всё-таки выпустили её... Глупцы." Эта мысль не причиняла боли, боль давно и надёжно вырвана и бьётся сейчас в тесном сундуке под прицелом пушек, и страха капитан "Летучего Голландца" не испытывал. Но холодную зеленоватую кровь в его венах что-то вдруг остудило ещё больше, и то был не пронизывающий штормовой ветер. Можно вырезать чувства - но не память.
"Голландец" подплыл к краю водоворота и, качнувшись на пенистом гребне, с грохотом рухнул вниз, заскользил по почти отвесной водной стене, ужасающе скрипя прогнившими досками обшивки, теряя вековые слои полипов от ударов о воду. Отчаянно накренившийся корабль, наконец, установился на курсе, понёсся по спирали циклопического омута, одним бортом заглядывая в тёмную бездну.
Команда полулюдей, бегающие рифы, рыбоподобные твари, раки с руками, все эти богохульные насмешки над человеческим образом, сновали по палубе, натягивая осклизлые канаты и поворачивая паруса в напряженных попытках сохранить хоть бы наполовину вертикальное положение, и на капитанском мостике Джрнс стоял в одиночестве. Однако он не удивился, услышав за спиной ясный женский голос.
-Давненько мы не виделись, Дэйви. Вернее, я-то тебя лицезрела совсем недавно, а вот ты меня в таком обличии не видел уже очень давно. Ты соскучился?..
-Облик старой негритянки тебе вполне подходил. - ответил Джонс холодно, не оборачиваясь.
-Ты и вправду стал жесток, Дэйви, - в голосе помлышались по-женски капризные нотки, а в борт "Голландца" ударила громадная волна, толкнув судно ниже по краю водной воронки. - И я знаю, что ты хотел бы видеть меня в том облике, в той тесной, неизменной оболочке... настолько хотел бы, что помог этой компании воров и убийц заточить меня в ней. И сегодня я расплачусь с тобой за это сполна. А ты всё-таки не ответил - соскучился, Дэйви?..
-Всё, что могло скучать, я вырезал давным-давно, Калипсо. Как и всё, что ты могла бы соблазнить и очаровать. - Джонс сделал глубокую затяжку и обернулся.
Ему в лицо - то, что осталось от лица у капитана "Летучего Голландца" - ударил запах терпкого парфюма и разгорячённой смуглой кожи, перед глазами встали мягкие изгибы и шелковистость женственных линий, а потом Джонса обдало облаком солоноватых брызг, и вкрадчивый, со страстной хрипотцой, голос раздался вновь из-за его спины.
-Вот как? Женщине неприятно слышать такое... И тем менее привыкли подобное выслушивать богини! Ты так расчитываешь на своё бессмертие, Джонс, что, предав меня, дерзишь в лицо теперь, когда вернулась во всей силе? - яростный голос становился всё громче, сливаясь уже с воем ветра и грохотом сотен тысяч баррелей воды, обрушивающихся в пропасть, звуча в этой какофонии. - Так знай, что я вольна забрать то, что я же дала!
Калипсо обрушилась на "Голландец" циклопическим зеленовато-серым валом выше бизань-мачты. Кого-то из матросов смыло, и их вопли потонули в рычании шторма и отчаянном треске палубных досок. Джонс стоял, вцепившись клешней в ограждение мостика и придерживая щупальцами свою истрёпанную шляпу.
Богиня возникла на ограждениях, прекрасная в своей ярости, грозная в своей обнажённости. Слишком женственная, чтоб сердце хоть одного мужчины не разбилось при первом же взгляде на неё. Но у того, что стояло перед ней, сердца не было. И всё-таки Дэйви вспомнил, как она предстала перед ним такой впервые, и почувствовал смутную тоску по способности чувствовать.
Он налёг на штурвал, выправляя курс судна, едва не вбитого волною в толщу воды. Калипсо обрушилась на него стаей колибри в удушающе-нежных ароматах цветов. Джонс крепко держал рулевое колесо. Калипсо заплясала между мачтами "Голландца" в венце синих молний. Джонс прикрикнул но команду, веля не оставлять паруса на волю ветра. Рыболюди засуетились, поглядывая на небо, набрякшее чернильной тьмой. Запах гниющих водорослей витал над кораблём густым пологом. Калипсо скользнула по осклизлому бурдюку, заменившему её давнему любовнику голову, горячим острым язычком. Джонс провернул штурвал, удерживая невероятным образом корабль от скольжения в бездну. Калипсо гигантскими бурунами окружила "Летучий Голландец", сжимая его в солёных объятиях, и судно с шумом подпрыгивало на волнах, теряя пошедших на обшивку членов команды, а Джонс крепко держался за штурвал и не двигался с места.
-Ты и вправду утратил сердце, Джонс, - произнесла раздосадованная богиня, ступая по сырой, пропитанной рыбным запахом и смердящей древностью палубе "Голландца", повернувшись смуглой спиной к его капитану. - И раз, в таком случае, мне не отомстить, погрузив тебя в глубины страдания, остаётся только лишить тебя этого уродливого бессмертия и этого гнилого корабля, чтоб посмотреть, как ты захлёбываешься холодной солёной водой. Недостаточная плата за долгие годы моего плена, но что поделать... Я научилась довольствоваться малым.
Запах гниения и сырости стал нестерпимым. Вой ветра стал почти невыносимым и исполнился странной, чуждой упорядоченности. Команда "Голландца" поспешила в трюм, поспешила в отнорки между гнилых досок, поспешила слиться с рифами стен. В одно мгновение на палубе "Летучего голландца", зависшего в бушующих водах между чёрной бездной грозовых небес и тёмной бездной океанической пучины, остались лишь капитан и его бывшая возлюбленная.
-Знаешь, Калипсо... - произнёс Дэйви тихо, но сквозь неистовый шум волн и визг ветра в снастях богиня слышала каждое слово. - Давным давно, после того, как я отслужил перевозчиком мёртвых десять лет, а ты так и не пришла ко мне... После того, как ты не явилась обнять меня, не пожелала вознаградить меня, даже не пришла, чтоб отпустить после исполнения договора... Я счёл, что наше соглашение расторгнуто, и нашёл себе новых нанимателей.
В круговращении вод за-над-под "Голландцем" стали проявляться громадные тени... Тени существ, рядом с которыми Кракен показался бы всего лишь...детёнышем?.. Ветер взвыл отчаянно тонко, и стало ясно, что это - уже давно - надрывные звуки безумных флейт. Калипсо огляделась в тревоге и рассыпалась пенной взвесью - но вода, вдруг густая. словно кровь, и чёрная, как смола, не приняла эти капли, отбросив богиню вновь на осклизлую палубу "Голландца". Джонс медленно повернул штурвал, правя к "оку бури", что исполнилось какой-то чуждой и зрячей тьмы.
-Такая знающая, такая опытная... И всё же ты не догадалась, не так ли? Даже когда отправилась за Джеком Воробьём прямо на плато Лэнг. Ты ведь не единственная богиня в глубинах океана. Есть и другие боги.
Небо по правую руку и пучина - по левую, распахнулись одновременно, открыв головокружительные чёрные бездны. уставившиеся на Калипсо незрячими буркалами бесконечно далёких миров. Богиня закричала, и вопль этот подхватила какофония безумных флейт, и из тьмы более далекой и чуждой, чем пустота космоса, раздался властный и голодный зов. "Голландец" подскочил на склизких буграх циклопического студенистого тела, проплывшего под ним, и Калипсо - чайкой, стаей колибри, женщиной, пеной морской, яростным биением волн - слетела с палубы, на мгновение зависнув в пустоте в центре водоворота из ничто в ничто, глядя на Джонса с отчаянием, незнакомым смертным.
-Калипсо, ты боишься умереть?.. - задумчиво пробормотал Дэйви Джонс своим безгубым ртом, и богиня начала падать в небо, всё ускоряясь и ускоряясь, навстречу сумасшедшим завываниям флейт и трём пылающим глазам пустоты. И затем небеса закрылись, бездна запахнула свои водные покрывала, и "Голландец" вновь заскользил по краю гигантского водоворота, величайшего из омутов. И на другом его краю уже виднелись чёрные паруса ещё одного судна.
Дэйви провёл щупальцами по стеклянистым желтоватым глазам и оторвался от созерцания небес.
-Все на палубу, бесполезный сброд! Держать налево, сходимся борт в борт с "Жемчужиной"!..
«Другие Боги»
Небольшой и совсем непритязательный фанфик по "Пиратам Карибского моря". Как обычно, накатившее вдохновение. Потом оно откатило, но бросать на середине было уже поздно.
Основан на уже упомянутом мною вопросе - почему могущественная Калипсо, вернув свои божественные силы, ограничилась гигантским водоворотом и более никак не отомстила своим пленителям, даже когда стало ясно, что бароны выжили?.. Я предлагаю возможный - может быть, даже очевидный - ответ...
Ангст, романс, мрачная пичалька.
Даже сквозь миазмы тухлой рыбы, водорослей, гниющей древесины и отчаяния, окутывающие "Летучий Голландец", был ощутим налетевший вдруг запах бури, знакомый любому моряку. Попутный ветер в состоящих уже почти из одной плесени парусах обратился в один миг в штормовые завывания...
Основан на уже упомянутом мною вопросе - почему могущественная Калипсо, вернув свои божественные силы, ограничилась гигантским водоворотом и более никак не отомстила своим пленителям, даже когда стало ясно, что бароны выжили?.. Я предлагаю возможный - может быть, даже очевидный - ответ...
Ангст, романс, мрачная пичалька.
Даже сквозь миазмы тухлой рыбы, водорослей, гниющей древесины и отчаяния, окутывающие "Летучий Голландец", был ощутим налетевший вдруг запах бури, знакомый любому моряку. Попутный ветер в состоящих уже почти из одной плесени парусах обратился в один миг в штормовые завывания...