Ну, спасение утопающих - дело рук самих утопающих, а в данном случае - рук талантливых художников, берущих у утопающих коммишены.
С автоом вы уже знакомы - она делала для меня прекрасный арт по "Экслибриуму".
Итак, под катом - спанкинг, Агни/Сома, прямая иллюстрация к фанфику ниже. Идея моя, исполнение авторское, персонажи принадлежат их уважаемым правообладателям.
by Паровозик, который заглох...
06.04.2010 в 03:15
Пишет Леммивинкс, Король Хомячков:Пламенное служениеURL записи
Говорят, у кого в руках молоток, тот во многом может увидеть гвозди. Молотка у меня нет, но кое-что я могу увидеть и правда много где...
Давние читатели уже знают - названия я придумываю хреново. шапки не пишу, всё нижеприведённое не претендует ни на какую ценность и является исключительно порнографией, написанной, вообще-то, для собственного удовольствия. НЦ-17, все дела. По "Kuroshitsuji", Агни/Сома. Заглядывая под кат, вы тем самым подтверждаете, что хотите прочесть бессмысленное ПВП про спанкинг.
Нервные, беременные и приравненные к ним жмут на свой страх и рискПосле отплытия из Англии прошло уже два дня. "Сэнт Георг" был уже далеко в открытом море, покачиваясь (подчас весьма ощутимо) на волнах, а настроение царевича Сомы портилось пропорционально этому отдалению. Когда качка была сильной, (то есть примерно половину суток) смуглое лицо юноши приобретало сероватый оттенок. Царевичу и его слуге отвели одну из самых комфортабельных кают, однако всё-таки это была каюта, а не покои раджи, довольно тесная, довольно тёмная, с узкими жёсткими кроватями и запахом моря. А кроме того, несмотря на все старания верного Агни, пища была довольно скромной и не могла, конечно, удовлетворить полностью взыскательный вкус августейшей особы. А поскольку желудок Сомы от качки регулярно бунтовал, тот нередко мог обвинить в этом и плохую еду (как, впрочем, и что угодно ещё). Вот и сейчас…
-Вчера уже ел вяленое мясо с рисом, а потом меня мутило. Я вообще вяленное мясо не люблю! Хочу нормальной еды! – недовольно бурчал Сома, глядя на тарелку, которую слуга почтительно держал перед ним.
-Но ваше высочество, я использовал другие приправы, вкус вам не надоест. Что я могу сделать, если выбор ингредиентов так ограничен? – огорчённо уговаривал своего господина индус. Но Сома объявил, что он это есть не будет, и, надувшись, улёгся на койку.
Агни расстроено глядел на спину царевича. С любовью приготовленный обед быстро остынет, а разогреть его тут не так просто. А ведь принцу надо хорошо питаться…
Если честно, Агни был немного утомлён. Правда, всё было намного лучше, чем во время предыдущего плавания – в Англию. Тогда один только вид каюты (а она была шикарнее этой) вызвал бурю претензий, а требования и жалобы не прекращались ни на минуту, причём через пару дней уже выходило, будто Агни лично изобрёл судоходство, океан и земной шар, на котором Англия так далеко от Индии. С тех пор, как они неделю назад распрощались с сэром Фантомхайвом и его удивительным дворецким, царевич стал совсем другим. Он старался заботиться о нуждах других, быть непритязательным и доброжелательным… Впрочем, точнее – Сома стал другим, но не совсем. Человек не может целиком измениться за день под влиянием даже самого благородного порыва. Царевич ведь никогда не был злым мальчиком – он просто привык, что все только и думали, как ему угодить, и совсем не привык задумываться о чужих желаниях. Теперь он осознал, что жизни и заботы окружающих ничуть не менее важны, чем его собственные, и стремился искупить своё эгоистическое поведение – сколько сиротских приютов и ночлежек в Англии он посетил и поддержал! Однако привычки не уходят так просто, и если в первый день Сома не просил Агни вовсе ни о чём, то после (частично потому, что многих вещей царевич ведь попросту не умел) постепенно вновь начал всё больше полагаться на него (да верный слуга и не был против), а вслед за ожиданием услуг начали возвращаться и капризы. Сам юноша этого просто не замечал, а Агни так нравилось лелеять царевича, да и сам он привык к подобному…
Вдруг глаза Агни широко распахнулись. Задумавшись над тарелкой остывающего риса, он вдруг осознал, что если продолжит потакать Соме, тот вернётся к образу жизни, о котором так сожалел, не добьется своей цели и не станет лучше. Слуга, поклявшийся служить ему, как своему богу, и ставящий благо царевича превыше всего – имеет ли он право это допустить?! Каково истинное желание Сомы – разве не отбросить собственные дурные склонности? А преданный слуга не должен остановиться ни перед чем, чтобы исполнить желание своего господина!!! Жестокость Кали необходима так же, как нежность Парвати! Теперь в глазах Агни воистину пылал огонь яростной решимости, вселявший ужас в сердца мастеров карри… и мирных путников от Дели до Калькутты несколько ранее.
-Последний раз – вы будете обедать тем, что я приготовил, ваше высочество? – очень спокойно, но с затаённой угрозой, подобной кобре в траве, произнёс Агни.
-Нет! Это есть невозможно! – буркнул недовольно Сома.
Тогда седой индус осторожно отставил в сторону тарелку, встал и за пару шагов добрался до койки царевича. После чего одной рукой надавил ему между лопаток, прижимая к кровати, а второй с молниеносной точностью, сделавшей его знаменитым, задрал полы халата юноши, распустил его шёлковый кушак и стянул белые шаровары до лодыжек.
-Эй! Ты чего?! Прекрати немедленно! – только и успел вскрикнуть поражённый Сома к тому моменту, как слуга одним движением распустил его набедренную повязку.
Взору Агни открылись ягодицы бронзового оттенка, упругие и тренированные, как подобает молодому человеку, но кроме того – округлые и нежные, как подобает принцу, не знавшему лишению. Может, даже слегка чрезмерно округлые, почти как задик юной девушки. На секунду Агни замер, глядя на изящные изгибы тела царевича (хоть и видел их, конечно, не в первый раз). В это время Сома извивался, безуспешно стараясь вырваться из стальной хватки, но его дёргающиеся ноги лишь приоткрыли на мгновение тёмную дырочку между ягодицами и мешочек мошонки, слегка опущённый кудрявящимися волосками. Агни напряг правый кулак так, что бинт на нём лопнул, и занёс руку…
Не стоит и упоминать, что тела царевича касались много раз – почтительно припадая к его стопам, умащая его кожу драгоценными маслами, делая искусный массаж, облачая его в тонкие шелка, однако подобного опыта, который попа большинства детей получает гораздо раньше (и своевременней), ему испытывать за семнадцать лет жизни ещё не приходилось.
И потому, когда знаменитая Правая Рука Бога с доступной лишь её скоростью обрушилась на ягодицы Сомы, его недоумённо-испуганные требования объяснений сменились отчаянным воплем. Агни был совершенен во всём, и этот идеальный шлепок возместил заду принца весь отсутствовавший прежде опыт дисциплинарных взысканий. Казалось, он сел на раскалённую добела сковородку.
Агни было больно это слышать, но он вполне осознавал свой долг, и непобедимая рука индуса взметнулась вновь и вновь со звоном опустилась на попку его божества и повелителя.
Безумный первый крик царевича разнёсся далеко по кораблю, и к дверям его каюты сбежались все моряки, что могли оставить свой пост, включая капитана. Тот, впрочем, не успел ещё вышибить дверь, дабы схватит жестокого убийцу принца, как услышал ещё кое-что и, разумно рассудив, что предсмертные крики по три раза не издают, удалился, велев то же и команде. Впрочем, один юнга задержался и всё-таки заглянул в замочную скважину. Сдавленно хихикая, он провёл у неё ближайшие пятнадцать минут, за что и сам получил от боцмана – но не жалел.
Соме было ужасно, непереносимо больно. Зад горел, ни один дюйм кожи на его седалище, кажется, не избежал жестокой кары. Однако самые отчаянные конвульсии не могли избавить принца от безжалостного захвата Агни, и попытки прикрыть попу ладонями тот также немедленно пресёк. Слёзные железы Сомы с первого же шлепка заработали с максимальной эффективностью, и по его лицу текли прямо-таки ручьи. Несчастный принц вопил, рыдал и всхлипывал. Когда паузы между шлепками стали чуть больше (а первые десять ударов Агни нанёс со скоростью летящих стрел), а шок от непереносимой боли и невозможности ситуации чуть отступил, он постарался вставить между всхлипами мольбы о пощаде:
-Не надо! Пожалуйста!
Правая Рука Бога резко опустилась на правую ягодицу избалованного царевича.
-Аааа!!! Ну неа-а-адо! Хватит! Агни, во имя Брахм…
Левая половинка смогла сполна ощутить страдания своей близняшки.
Пылающий зад и перспектива продолжения порки поразительно благотворно влияют на скорость мышления. Сома мгновенно понял, почему с ним случился этот кошмар.
-Я не буду больше! Я съем всё, что ОЙООООУ!!!
Ладонь Агни шлёпнула поперёк мягкой попки, уравняв обе половинки прикосновением столь же жгучим, как у его божественного тёзки. Юный принц зарыдал с новой силой.
Ни в коем случае не следует думать, что сын брахмана и бывший бандит игнорировал вопли своего повелителя. Каждый крик боли отзывался мучениями в его душе, каждое слово раскаяния и обещание исправиться вызывали ликование. Однако верный слуга подавлял в себе и то, и другое, через силу продолжая экзекуцию и позволяя Соме выкрикнуть немало «я не буду больше», «пожалуйста, прости», «никогда капризничать», «скромным и хорошим» и «ой, не надо больше» - прежде всего чтоб он сам хорошенько всё это запомнил. И, конечно, могучая ладонь Агни – отличное средство для тренировки памяти.
Наконец, когда попка Сомы стала пунцовой и горячей, как печка, его подушка насквозь промокла от слёз, а сам он исчерпал запас просьб о помиловании и клятв в исправлении, Агни перестал удерживать его и уселся на собственную койку, принявшись наматывать на руку новую повязку.
-А-агни… хнык… ты м-меня прощаешь?.. – робко спросил заплаканный царевич.
-Вот стоит ваш обед. – невозмутимо и даже немного холодно бросил индус. – Я было подумывал оставить вас без обеда, раз вы такой привереда, но это бы плохо сказалось на вашем здоровье. Ешьте, ваше высочество.
Всхлипывая и тихонько поскуливая Сома поднялся (с некоторым трудом, ибо остро ощущал, что его попа только что побывала в восьми горячих адах-нарака) и подковылял к столику. Кажется, он прежде жаловался, что стол этот не слишком удобен – если так, то царевич сразу ощутил, что встал на путь исправления, ибо мебель казалась вполне сносной, хоть и есть приходилось стоя на коленях (не сидя же!). Холодный рис и солонина оказались на редкость вкусным блюдом, и юноша опустошил тарелку, не оставив ни рисинки (ему совсем не хотелось, чтоб казалось будто он капризничает).
Наблюдая, как его господин кушает, иногда утирая нос рукой и отклячив попку, похожую на две сросшиеся вишенки, какие иногда бывают на одном черенке, Агни подумал, что, примени кто-то этот метод лет на десять раньше, многие люди (и прежде всего сам царевич) могли бы быть счастливее. Впрочем, никогда не поздно встать на верный путь.
Когда Сома доел и робко повернулся к седовласому слуге, тот порывисто опустился перед царевичем на колени. Из глаз Агни потекли слёзы.
-Мой господин…
-Ничего не говори, мой славный слуга. Все мы выполняем свою дхарму, свой естественный долг, и ты его выполнил безупречно. Хнык… Спасибо, Агни. И прости меня, пожалуйста. Я правда постараюсь быть лучше.
И Сома вдруг обнял поражённого брахмана.
-Как можно обижаться на бога? Ложитесь-ка спать, мой господин, а то как бы вас опять не укачало…
Улёгшись на живот, Сома и правда быстро уснул, утомлённый новым опытом. Агни долго глядел на его трогательное заплаканное и сонное лицо, а затем достал флакончик сандалового масла и с величайшей осторожностью начал втирать в покрасневшие ягодицы, которым он причинил столько неприятностей.
Конечно, как уже упоминалось, привычки нельзя отбросить за один раз, а потому Агни приходилось и в дальнейшем помогать Соме на пути к исправлению. Но рассказа о неприятном купании царевича, о том, чем закончился его визит к пастушкам или о том, что случилось во дворце раджи, вы тут не найдёте, ибо всему есть место и время, и не следует забывать о сдержанности. А этот рассказ, с благой помощью Сарасвати, завершён.