Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Чтоб окончательно распрощаться с Набоковым, снова за него взялся. Сегодня поговорим про "Дар" и "Отчаяние" (поставили ли составители сборника эти две вещи в один том намеренно, ради сочетания названий?).
Читая "Дар" я осознал, что мои прежние претензии к Набокову были не вполне объективны; я не понимаю по-настоящему музыки, на меня лишь в редких случаях производит впечатление архитектура, но все это - несомненно, формы искусства; возможно, и проза Набокова - форма литературы, имеющая столько же прав, сколько и литература, скажем так, смысловая, и проблема лишь в том, что это я являюсь рабом движения и идеи и не умею воспринять произведения, свободные от этих элементов. Тем не менее, я не могу заменить свои глаза чьими-то другими, так что буду всё-таки писать о том, что в этой книге увидели мои глаза, а вы уж делайте поправку на их близорукость.
Я даже не буду останавливаться на сюжете - молодой поэт-эмигрант, автор провокационного романа, сын энтомолога, большая, но неопределимая точно доля автобиографичности, - поскольку он тут, по моему убеждению, не только не важен, а случаен. На самом деле "Дар" не роман - в нем нет ясно выраженной структуры, многие намеченные конфликты и темы не развиты, немало сцен, не имеющих отношения к, предположительно, основной сюжетной линии никакого - ни смыслового, ни символического. Это множество зарисовок, эссе, эпизодов из черновиков - от пейзажей до чего-то, вероятно, полудневникового, стилизации всякого рода, задним числом объединённые сюжетом, построенным преимущественно именно как рамка для этих отрывков. Чтоб получить о "Даре" наиболее полное представление, вообразите большой лист бумаги, на котором с разных сторон нарисованы профили, улыбающиеся собачки, Александр Сергеич Пушкин, опершись ж...й о гранит, виньетки или просто спиральки, - а потом кто-то взял перо и соединил эти рисунки общим контуром, набросал фон, более или менее адекватный всему нарисованному, превратил спираль в улиточный домик... В любом случае видно, что это компиляция, а не задуманная так изначально картина. Что, однако, не значит, что она не может быть весьма красивой.
Язык Набокова великолепен, как и владение им стилем в более широком смысле. Этот роман среди других его произведений выделяется и вот какой особенностью: все, полагаю, немало слышали о том, что фокального персонажа нельзя менять посреди абзаца или даже предложения и не оформив это соответствующим образом - Набоков же смело нарушает это правило и жонглирует фокальностью с изяществом акробата. Литературное мастерство поразительное - едва ли многие могли бы проделать подобное, не изуродовав роман и не выглядя глупо. Помимо же этого в "Даре" немало прекрасных афоризмов, свежих образов, точных эпитетов и прочего, из чего я, однако, практически ни одной фразы не запомнил, ибо они не соотнесены по смыслу ни с какими сюжетными моментами, ни к чему не привязаны, это чистое искусство.
Идея или, по крайней мере, тема у романа, надо отметить, всё же есть, хоть едва ли она особенно полно раскрыта. Это как раз тема идейного и безыдейного искусства. Через отзывы о произведениях главного героя, его собственные муки творчества и, наконец, через "написанную" им биографию Чернышевского Набоков сравнивает форму и содержание, свободное творчество и "программные" произведения и, конечно, поддерживает концепцию искусства для искусства - хотя и критикует при этом просто пустое и безвкусное украшательство. В "Даре" затронута ещё и тема смерти, но до того неловко, натянуто и без внятного разрешения, что и говорить о ней не хочется.
Отдельного разговора заслуживает зато глава четвёртая - собственно, роман о Чернышевском. Я, признаться, не знаю об этой фигуре практически ничего, об адекватности набоковского образа прообразу не могу судить, но написана биография вкусно, выразительно, более цельно, чем роман в целом (не смотря даже на светониевское разделение жизнеописание плохого писателя и горячего борца) и образ, историчный или нет, создаёт отлично.
"Дар" читается легко и легко забывается. Это аппетитное, причём с разнообразными оттенкам вкуса, но совершенно не питательное блюдо. В конечном итоге отношение к роману полностью зависит от отношения к литературным упражнениям as is, без всякой цели и мысли, стоящих за ними.
"Отчаяние" - произведение не столь изощрённое по форме, но более внятное по содержанию, и потому мне лично оно понравилось всё-таки больше.
Герой-рассказчик, немецкий мещанин (со всеми отрицательными смыслами, которые мог вложить Набоков в это словосочетание), встречает случайно нищего бродягу, точь-в-точь похожего на него. Надо сказать, что рассказчик это весьма ненадёжный: с первых страниц очевидно, что он, самое меньшее, не вполне психически уравновешен, а кроме того, сам герой признаётся с некоторым даже удовольствием, что он патологический лжец; таким образом, роман сразу превращается в загадку, его необходимо дешифровать - какова реальность, стоящая за сообщением рассказчика? Всю книгу я гадал, а вообще имеется ли сходство между героем и его предполагаемым двойником, и даже существует ли этот двойник вовсе? Отвечать на этот вопрос я не буду, не буду вам портить удовольствие. Набоков, скажем только, тщательно поддерживает в читателе эти сомнения.
Вообще стиль "Отчаяния" более однородный, чем в том же "Даре" и других романах Набокова, поскольку он подчинён конкретной художественной задаче: во-первых, передать то самое искажённое, нездоровое мировосприятие, во-вторых, воспроизвести атмосферу крайней пошлости. С одной стороны, это обедняет репертуар Набокова и отсекает наиболее изящные - и оттого неуместные в устах малоприятного главного героя - выражения, с другой - придаёт стилю осмысленность и, значит, позволяет внимательнее к нему отнестись.
В целом роман весьма интересный и, конечно, прекрасно написанный, хотя и не несущий в себе ничего особенно глубокого. Прочтён не без удовольствия.
Читая "Дар" я осознал, что мои прежние претензии к Набокову были не вполне объективны; я не понимаю по-настоящему музыки, на меня лишь в редких случаях производит впечатление архитектура, но все это - несомненно, формы искусства; возможно, и проза Набокова - форма литературы, имеющая столько же прав, сколько и литература, скажем так, смысловая, и проблема лишь в том, что это я являюсь рабом движения и идеи и не умею воспринять произведения, свободные от этих элементов. Тем не менее, я не могу заменить свои глаза чьими-то другими, так что буду всё-таки писать о том, что в этой книге увидели мои глаза, а вы уж делайте поправку на их близорукость.
Я даже не буду останавливаться на сюжете - молодой поэт-эмигрант, автор провокационного романа, сын энтомолога, большая, но неопределимая точно доля автобиографичности, - поскольку он тут, по моему убеждению, не только не важен, а случаен. На самом деле "Дар" не роман - в нем нет ясно выраженной структуры, многие намеченные конфликты и темы не развиты, немало сцен, не имеющих отношения к, предположительно, основной сюжетной линии никакого - ни смыслового, ни символического. Это множество зарисовок, эссе, эпизодов из черновиков - от пейзажей до чего-то, вероятно, полудневникового, стилизации всякого рода, задним числом объединённые сюжетом, построенным преимущественно именно как рамка для этих отрывков. Чтоб получить о "Даре" наиболее полное представление, вообразите большой лист бумаги, на котором с разных сторон нарисованы профили, улыбающиеся собачки, Александр Сергеич Пушкин, опершись ж...й о гранит, виньетки или просто спиральки, - а потом кто-то взял перо и соединил эти рисунки общим контуром, набросал фон, более или менее адекватный всему нарисованному, превратил спираль в улиточный домик... В любом случае видно, что это компиляция, а не задуманная так изначально картина. Что, однако, не значит, что она не может быть весьма красивой.
Язык Набокова великолепен, как и владение им стилем в более широком смысле. Этот роман среди других его произведений выделяется и вот какой особенностью: все, полагаю, немало слышали о том, что фокального персонажа нельзя менять посреди абзаца или даже предложения и не оформив это соответствующим образом - Набоков же смело нарушает это правило и жонглирует фокальностью с изяществом акробата. Литературное мастерство поразительное - едва ли многие могли бы проделать подобное, не изуродовав роман и не выглядя глупо. Помимо же этого в "Даре" немало прекрасных афоризмов, свежих образов, точных эпитетов и прочего, из чего я, однако, практически ни одной фразы не запомнил, ибо они не соотнесены по смыслу ни с какими сюжетными моментами, ни к чему не привязаны, это чистое искусство.
Идея или, по крайней мере, тема у романа, надо отметить, всё же есть, хоть едва ли она особенно полно раскрыта. Это как раз тема идейного и безыдейного искусства. Через отзывы о произведениях главного героя, его собственные муки творчества и, наконец, через "написанную" им биографию Чернышевского Набоков сравнивает форму и содержание, свободное творчество и "программные" произведения и, конечно, поддерживает концепцию искусства для искусства - хотя и критикует при этом просто пустое и безвкусное украшательство. В "Даре" затронута ещё и тема смерти, но до того неловко, натянуто и без внятного разрешения, что и говорить о ней не хочется.
Отдельного разговора заслуживает зато глава четвёртая - собственно, роман о Чернышевском. Я, признаться, не знаю об этой фигуре практически ничего, об адекватности набоковского образа прообразу не могу судить, но написана биография вкусно, выразительно, более цельно, чем роман в целом (не смотря даже на светониевское разделение жизнеописание плохого писателя и горячего борца) и образ, историчный или нет, создаёт отлично.
"Дар" читается легко и легко забывается. Это аппетитное, причём с разнообразными оттенкам вкуса, но совершенно не питательное блюдо. В конечном итоге отношение к роману полностью зависит от отношения к литературным упражнениям as is, без всякой цели и мысли, стоящих за ними.
"Отчаяние" - произведение не столь изощрённое по форме, но более внятное по содержанию, и потому мне лично оно понравилось всё-таки больше.
Герой-рассказчик, немецкий мещанин (со всеми отрицательными смыслами, которые мог вложить Набоков в это словосочетание), встречает случайно нищего бродягу, точь-в-точь похожего на него. Надо сказать, что рассказчик это весьма ненадёжный: с первых страниц очевидно, что он, самое меньшее, не вполне психически уравновешен, а кроме того, сам герой признаётся с некоторым даже удовольствием, что он патологический лжец; таким образом, роман сразу превращается в загадку, его необходимо дешифровать - какова реальность, стоящая за сообщением рассказчика? Всю книгу я гадал, а вообще имеется ли сходство между героем и его предполагаемым двойником, и даже существует ли этот двойник вовсе? Отвечать на этот вопрос я не буду, не буду вам портить удовольствие. Набоков, скажем только, тщательно поддерживает в читателе эти сомнения.
Вообще стиль "Отчаяния" более однородный, чем в том же "Даре" и других романах Набокова, поскольку он подчинён конкретной художественной задаче: во-первых, передать то самое искажённое, нездоровое мировосприятие, во-вторых, воспроизвести атмосферу крайней пошлости. С одной стороны, это обедняет репертуар Набокова и отсекает наиболее изящные - и оттого неуместные в устах малоприятного главного героя - выражения, с другой - придаёт стилю осмысленность и, значит, позволяет внимательнее к нему отнестись.
В целом роман весьма интересный и, конечно, прекрасно написанный, хотя и не несущий в себе ничего особенно глубокого. Прочтён не без удовольствия.