Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Неделю назад я писал о песне, своеобразно запомнившейся мне из детства. Теперь я расскажу вам о не менее странной книге, не раз читанной мною на пороге пубертатного периода. Лев Иванович Давыдычев, "Руки вверх! или Враг №1".
Вот честно, ничего интересного в моём детстве и моих перверсиях нетВообще-то это не книга про порку. Это книга про воспитание детей, лень и шпионов. Ну, как "Властелин Колец" - не книга про эльфов. Там даже немало длинных эпизодов, где эльфы не упоминаются. Но всё-таки эльфы - заметная и запоминающаяся часть "Властелина колец", без эльфов не было бы и книги в целом. Вот так и с темой порки в "Руки вверх! или Враг №1". В принципе, книга повествует о страшной империалистически-шпионской организации "Тигры-Выдры", которая мечтает сделать всех детей на Земле ленивыми и глупыми (что-то вроде плана Даллеса, да-да!), мальчике Толике Прутикове, который мечтал поймать шпиона и поймал одного, и о других людях, с этой организацией борющихся и ей помогающих. Но при этом порка, причём не походя, а в центре обсуждения. Конечно, во многих произведениях о детях, особенно написанных до некоторого исторического момента, упоминаются телесные наказания, но вскользь - именно потому, что это просто была норма. Но эта книга написана после того самого исторического момента и именно выступает с апологетикой такого способа воспитания. Фактически, в какой-то момент вопрос о строгом воспитании становится в центре повествования и занимает в почти прямой авторскйо речи две главы!
Но лучше примеры соответствующих эпизодов.
Сначала Толю хотят лечить от шпиономании, и рассказывается о другом лечении (правда, ещё неудачном):
"Если он сумасшедший, - подумал я, - то мне нужно вести себя предельно разумно. А если он не сумасшедший, надо его наказать и - строго. Может быть, и выпороть. Я, конечно, понимаю, что детей в принципе бить нельзя. И то место у Власа, по которому придётся бить, к нему, этому месту, ещё не прикасалась рука человека. Рука-то, правда, прикасалась, но не била, а шлёпала. Теперь же надо, по крайней мере, пороть... Надо ли?"
- Я скажу всё, - сказал я. - В Париже осенью вы встречались со мной, только я был переодет женщиной. Дайте мне стакан воды. Я очень устал, пока приземлялся в квадрат.
Хитрость моя удалась. Влас приказал мне не двигаться, ушёл на кухню, а я спрятался за дверью, извините, с ремнём в руке. Рука у меня немного дрожала.
Как врач я хорошо знаю, что самые горькие лекарства часто бывают и наиболее действенными. И когда Влас вернулся в комнату, я немедленно приступил к наказанию его.
Я проводил это сложное для меня и неприятное для обоих мероприятие без всякого энтузиазма и с трудом гасил в себе жалость.
Но бабушка Валентина Ивановна удовлетворённо приговаривала:
- Так ему! Пусть мясо в духовке горит! Так его! Пусть мясо в духовке сгорит! Так ему! Так его!
- Ни слова не скажу! Ни слова не скажу! - исступлённо повторял Влас. - Никого не выдам! Никого не выдам!
Опытом по применению ремня в целях воспитания я не обладал, поэтому Влас держался мужественно, а я вскоре выбился из сил. Тем более, что шляпа налезла мне на глаза, и я вообще не уверен, попадал ли ремнём по сыну.
Внезапно мне подумалось, что я нахожусь в глупейшем положении: ведь получалось, что и я сам играю в шпионов!
После поимки шпиона толя (буквально) раздувается от гордости, и вот медицинское обсуждение по этому поводу:
- Но выпороть-то никогда не вредно! Это вроде санобработки будет. Отец мой, ныне, правда, покойный, возьмёт, бывало, ремень, позовёт меня, а я у него самый любимый, самый послушный сын был, и скажет: "Хорошо ты, Тимофей, себя ведёшь, просто приятно на тебя посмотреть моим родительским глазам. Услада ты моему отцовскому сердцу. Но чтобы ты и впредь не испортился, давай-ка мы тебе небольшое наказание организуем". А слово отца - закон для сына. Получал я некоторую профилактическую порцию. Это и с воспитательной точки зрения полезно, а с медицинской - так тем более: кровь разгоняет, нервы успокаивает.
- Не могу же я в своём научном труде написать: рекомендуемый метод лечения - порка?!
- А вы и напишите по-научному. Не порка, а специальная санитарная обработка задней поверхности организма медицинским стерильным ремнём. Ясно, понятно и научно!
Позже Толя отравлен шпионами, и вновь санитар предлагает свой метод:
- Я, конечно, очень крупно извиняюсь, - решительно вступил в разговор старший санитар Тимофей Игнатьевич. - Но человек я здесь не посторонний. Прислушайтесь хоть раз к моим мыслям. Не такие уж они глупые. Жизненным опытом проверенные. Почему бы вам этого паренька хоть раз не выпороть? Без злобы ведь, а в чисто медицинских и научных целях это я предлагаю. Проэкспериментируйте, вреда не будет. Своей судьбой гарантирую положительный результат.
- Современный ребёнок, - раздражённо ответил Моисей Григорьевич, - к порке относится сугубо отрицательно. А тут ещё серьёзнейший случай опаснейшего заболевания, не исключён и самый ужасный исход.
- Мне остаётся в прессу, то есть в печать, обратиться, - пригрозил старший санитар Тимофей Игнатьевич. - Придётся описать положение дел. Так, мол, и так: не приветствуют у нас новое в медицине.
Отравляется препаратом, вызывающим лень, под названием "балдин", не только Толя. К отравленному вражескому агенту наконец применяют обсуждаемый метод:
Поразительная быстрота, с которой выздоравливал офицер Лахит, объяснялась тем, что старший санитар Тимофей Игнатьевич втайне от охраны и медицинского персонала применял метод воздействия на заднюю поверхность организма.
Он, то есть старший санитар Тимофей Игнатьевич, брал ремень, проникал в палату и производил, как он выражался, профилактическую санитарную обработку пациента.
Пациенту, естественно, было больно, и он, естественно, пытался вырваться, прыгал, скакал, а движения, тем более резкие, - одно из средств борьбы с ленью.
Вот и получалось, что комплексное использование обыкновенного ремня с научными методами давало наибольший эффект. (кстати, этот эпизод в книжке был даже проиллюстрирован!)
И, наконец, полный триумф "метода воздействия на задню поверхность"! "Тигры-Выдры" евгеникой и вивисекцией делали агентов из детей - невероятно выносливых, злобных и фанатичных. Пойманную агента Стрекозу не удавалось расколоть никак, пока...
И все десять пальцев обеих рук младшего сержанта Стрекозы едва не вцепились в лицо лейтенанта Василькова. В сердцах он вывернул ей руку так, чтобы агенточка не могла пошевелиться, и крепко отшлёпал её по тому самому месту, по которому и наказывают провинившихся детей.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич назвал бы эти действия санитарной обработкой задней поверхности организма младшего сержанта при помощи верхней правой конечности лейтенанта.
Но Стрекоза - вот чудеса! - притихла, не двигалась, хотя лейтенант Васильков больше не держал её, и вдруг разревелась во всё горло, разревелась совсем по-человечески, как обыкновенно ревут обиженные девчонки.
От величайшего удивления лейтенант Васильков стал гладить её по голове, растерянно приговаривая:
- Перестань, ну перестань... больше не буду... сама виновата... перестань... больше не буду...
- Больше не буду! Больше не буду! - сквозь рыдания совсем по-человечески выкрикивала Стрекоза. - Сама виновата! Сама виновата!
Совершенно обескураженный лейтенант Васильков не знал, что ему и делать, забыл, что перед ним агенточка иностранной державы, пожалел её (не державу, конечно, а девочку) и поцеловал её от этой жалости в лоб.
Зарыдав ещё громче, Стрекоза обхватила его за шею руками, прижалась мокрым от слёз лицом к его лицу и бормотала, содрогаясь от рыданий:
- Сама виновата... больше не буду... сама виновата... больше не буду...
А не мешало бы эту сцену посмотреть генералу Шито-Крыто. Если бы он не лопнул от дикой злости или с досады, то, по крайней мере, ему было бы о чём подумать своей огромной, без единого волоска головой. Но ничего бы он ею, похожей на арбуз, футбольный мяч или глобус, не понял! Не он первый пытался из человека сделать зверя или болвана (вспомните хотя бы гавриков фон Гадке), затратив на это мерзкое дело массу времени, подлости, сил и умения. Всё учёл генерал Шито-Крыто, всё, кроме того, что его шпиончики родились людьми, что у них были папы и мамы, пусть даже и плохие, но всё-таки люди!
Отнесись лейтенант Васильков к Стрекозе только как к младшему сержанту иностранной разведки, неизвестно, чем бы это закончилось. Может быть, и пришлось бы Стрекозу и на всю жизнь в клетку поместить (чтобы не было искривления позвоночника, которое могло произойти, если бы оставить её в мешке). Вполне вероятно, что агенточка могла даже и покончить с собой, убедившись, что ей не выполнить задания генерала Шито-Крыто, а простить себе этого она не могла.
Но лейтенант Васильков в сердцах отшлёпал её, как обыкновенную провинившуюся девчонку, и по тому самому месту, по которому шлёпают именно детей.
Вы помните, конечно, что Стрекоза умела драться, и дралась жестоко, и её били жестоко, но били по каким угодно местам, только не по тому, которое специально предназначено для шлёпанья. И обратите внимание: шлёпанья, а не битья. Ударь лейтенант Васильков младшего сержанта (чего, конечно, быть не могло!) - и никакого воспитательного эффекта, разве что сдачи, не получил бы в виде укусов и царапин.
К тому же у детей, как известно, место для шлёпанья имеет прямую внутреннюю связь с глазами, единственным местом, где вырабатываются и откуда выделяются слёзы во внешнюю среду. Шлёпнешь по специальному месту, а из глаз - слёзы!
Прямая внутренняя связь!
Кстати, последняя сцена не может не напомнить соответствующий эпизод в манге "Berserk" Кентаро Миуры. Но, помимо прочих соображений, эта манга чуть более, чем полностью, состоит из сцен расчленения, секса и жутких монстров, а не является детским произведением. Не говоря про то, что многие тамощние идеи покажутся человеку в нашем мире... маргинальными.
И вот эту-то книгу я в своё время регулярно брал в библиотеке дома отдыха, куда каждое лето ездил, и с замиранием сердца перечитывал, особенно, конечно, эти эпизоды. Впрочем, надо сказать, что Давыдычев при вёсм при том имеет определённые навыки детского писательства, а местами напоминает Роальда Даля - такая у него своеобразная детская трэш-чернуха. Взять хоть описания спратанского воспитания шпиончиков или прекрасного персонажа оберфобергогердрамхамшнапсфюрера фон Гадке (судьба которого может напомнить кое-кого из "Противостояния" Кинга).
В общем, небезынтересная в каком-то смысле книга, но для чтения детям я бы её не стал рекомендовать. Да и внушаемым родителям тоже. Жалко мне детские попы.
А если вы будете себя хорошо вести, возможно, я расскажу вам и об эротических играх, в которых я участвовал на том же пороге пубертатного периода.
Вот честно, ничего интересного в моём детстве и моих перверсиях нетВообще-то это не книга про порку. Это книга про воспитание детей, лень и шпионов. Ну, как "Властелин Колец" - не книга про эльфов. Там даже немало длинных эпизодов, где эльфы не упоминаются. Но всё-таки эльфы - заметная и запоминающаяся часть "Властелина колец", без эльфов не было бы и книги в целом. Вот так и с темой порки в "Руки вверх! или Враг №1". В принципе, книга повествует о страшной империалистически-шпионской организации "Тигры-Выдры", которая мечтает сделать всех детей на Земле ленивыми и глупыми (что-то вроде плана Даллеса, да-да!), мальчике Толике Прутикове, который мечтал поймать шпиона и поймал одного, и о других людях, с этой организацией борющихся и ей помогающих. Но при этом порка, причём не походя, а в центре обсуждения. Конечно, во многих произведениях о детях, особенно написанных до некоторого исторического момента, упоминаются телесные наказания, но вскользь - именно потому, что это просто была норма. Но эта книга написана после того самого исторического момента и именно выступает с апологетикой такого способа воспитания. Фактически, в какой-то момент вопрос о строгом воспитании становится в центре повествования и занимает в почти прямой авторскйо речи две главы!
Но лучше примеры соответствующих эпизодов.
Сначала Толю хотят лечить от шпиономании, и рассказывается о другом лечении (правда, ещё неудачном):
"Если он сумасшедший, - подумал я, - то мне нужно вести себя предельно разумно. А если он не сумасшедший, надо его наказать и - строго. Может быть, и выпороть. Я, конечно, понимаю, что детей в принципе бить нельзя. И то место у Власа, по которому придётся бить, к нему, этому месту, ещё не прикасалась рука человека. Рука-то, правда, прикасалась, но не била, а шлёпала. Теперь же надо, по крайней мере, пороть... Надо ли?"
- Я скажу всё, - сказал я. - В Париже осенью вы встречались со мной, только я был переодет женщиной. Дайте мне стакан воды. Я очень устал, пока приземлялся в квадрат.
Хитрость моя удалась. Влас приказал мне не двигаться, ушёл на кухню, а я спрятался за дверью, извините, с ремнём в руке. Рука у меня немного дрожала.
Как врач я хорошо знаю, что самые горькие лекарства часто бывают и наиболее действенными. И когда Влас вернулся в комнату, я немедленно приступил к наказанию его.
Я проводил это сложное для меня и неприятное для обоих мероприятие без всякого энтузиазма и с трудом гасил в себе жалость.
Но бабушка Валентина Ивановна удовлетворённо приговаривала:
- Так ему! Пусть мясо в духовке горит! Так его! Пусть мясо в духовке сгорит! Так ему! Так его!
- Ни слова не скажу! Ни слова не скажу! - исступлённо повторял Влас. - Никого не выдам! Никого не выдам!
Опытом по применению ремня в целях воспитания я не обладал, поэтому Влас держался мужественно, а я вскоре выбился из сил. Тем более, что шляпа налезла мне на глаза, и я вообще не уверен, попадал ли ремнём по сыну.
Внезапно мне подумалось, что я нахожусь в глупейшем положении: ведь получалось, что и я сам играю в шпионов!
После поимки шпиона толя (буквально) раздувается от гордости, и вот медицинское обсуждение по этому поводу:
- Но выпороть-то никогда не вредно! Это вроде санобработки будет. Отец мой, ныне, правда, покойный, возьмёт, бывало, ремень, позовёт меня, а я у него самый любимый, самый послушный сын был, и скажет: "Хорошо ты, Тимофей, себя ведёшь, просто приятно на тебя посмотреть моим родительским глазам. Услада ты моему отцовскому сердцу. Но чтобы ты и впредь не испортился, давай-ка мы тебе небольшое наказание организуем". А слово отца - закон для сына. Получал я некоторую профилактическую порцию. Это и с воспитательной точки зрения полезно, а с медицинской - так тем более: кровь разгоняет, нервы успокаивает.
- Не могу же я в своём научном труде написать: рекомендуемый метод лечения - порка?!
- А вы и напишите по-научному. Не порка, а специальная санитарная обработка задней поверхности организма медицинским стерильным ремнём. Ясно, понятно и научно!
Позже Толя отравлен шпионами, и вновь санитар предлагает свой метод:
- Я, конечно, очень крупно извиняюсь, - решительно вступил в разговор старший санитар Тимофей Игнатьевич. - Но человек я здесь не посторонний. Прислушайтесь хоть раз к моим мыслям. Не такие уж они глупые. Жизненным опытом проверенные. Почему бы вам этого паренька хоть раз не выпороть? Без злобы ведь, а в чисто медицинских и научных целях это я предлагаю. Проэкспериментируйте, вреда не будет. Своей судьбой гарантирую положительный результат.
- Современный ребёнок, - раздражённо ответил Моисей Григорьевич, - к порке относится сугубо отрицательно. А тут ещё серьёзнейший случай опаснейшего заболевания, не исключён и самый ужасный исход.
- Мне остаётся в прессу, то есть в печать, обратиться, - пригрозил старший санитар Тимофей Игнатьевич. - Придётся описать положение дел. Так, мол, и так: не приветствуют у нас новое в медицине.
Отравляется препаратом, вызывающим лень, под названием "балдин", не только Толя. К отравленному вражескому агенту наконец применяют обсуждаемый метод:
Поразительная быстрота, с которой выздоравливал офицер Лахит, объяснялась тем, что старший санитар Тимофей Игнатьевич втайне от охраны и медицинского персонала применял метод воздействия на заднюю поверхность организма.
Он, то есть старший санитар Тимофей Игнатьевич, брал ремень, проникал в палату и производил, как он выражался, профилактическую санитарную обработку пациента.
Пациенту, естественно, было больно, и он, естественно, пытался вырваться, прыгал, скакал, а движения, тем более резкие, - одно из средств борьбы с ленью.
Вот и получалось, что комплексное использование обыкновенного ремня с научными методами давало наибольший эффект. (кстати, этот эпизод в книжке был даже проиллюстрирован!)
И, наконец, полный триумф "метода воздействия на задню поверхность"! "Тигры-Выдры" евгеникой и вивисекцией делали агентов из детей - невероятно выносливых, злобных и фанатичных. Пойманную агента Стрекозу не удавалось расколоть никак, пока...
И все десять пальцев обеих рук младшего сержанта Стрекозы едва не вцепились в лицо лейтенанта Василькова. В сердцах он вывернул ей руку так, чтобы агенточка не могла пошевелиться, и крепко отшлёпал её по тому самому месту, по которому и наказывают провинившихся детей.
Старший санитар Тимофей Игнатьевич назвал бы эти действия санитарной обработкой задней поверхности организма младшего сержанта при помощи верхней правой конечности лейтенанта.
Но Стрекоза - вот чудеса! - притихла, не двигалась, хотя лейтенант Васильков больше не держал её, и вдруг разревелась во всё горло, разревелась совсем по-человечески, как обыкновенно ревут обиженные девчонки.
От величайшего удивления лейтенант Васильков стал гладить её по голове, растерянно приговаривая:
- Перестань, ну перестань... больше не буду... сама виновата... перестань... больше не буду...
- Больше не буду! Больше не буду! - сквозь рыдания совсем по-человечески выкрикивала Стрекоза. - Сама виновата! Сама виновата!
Совершенно обескураженный лейтенант Васильков не знал, что ему и делать, забыл, что перед ним агенточка иностранной державы, пожалел её (не державу, конечно, а девочку) и поцеловал её от этой жалости в лоб.
Зарыдав ещё громче, Стрекоза обхватила его за шею руками, прижалась мокрым от слёз лицом к его лицу и бормотала, содрогаясь от рыданий:
- Сама виновата... больше не буду... сама виновата... больше не буду...
А не мешало бы эту сцену посмотреть генералу Шито-Крыто. Если бы он не лопнул от дикой злости или с досады, то, по крайней мере, ему было бы о чём подумать своей огромной, без единого волоска головой. Но ничего бы он ею, похожей на арбуз, футбольный мяч или глобус, не понял! Не он первый пытался из человека сделать зверя или болвана (вспомните хотя бы гавриков фон Гадке), затратив на это мерзкое дело массу времени, подлости, сил и умения. Всё учёл генерал Шито-Крыто, всё, кроме того, что его шпиончики родились людьми, что у них были папы и мамы, пусть даже и плохие, но всё-таки люди!
Отнесись лейтенант Васильков к Стрекозе только как к младшему сержанту иностранной разведки, неизвестно, чем бы это закончилось. Может быть, и пришлось бы Стрекозу и на всю жизнь в клетку поместить (чтобы не было искривления позвоночника, которое могло произойти, если бы оставить её в мешке). Вполне вероятно, что агенточка могла даже и покончить с собой, убедившись, что ей не выполнить задания генерала Шито-Крыто, а простить себе этого она не могла.
Но лейтенант Васильков в сердцах отшлёпал её, как обыкновенную провинившуюся девчонку, и по тому самому месту, по которому шлёпают именно детей.
Вы помните, конечно, что Стрекоза умела драться, и дралась жестоко, и её били жестоко, но били по каким угодно местам, только не по тому, которое специально предназначено для шлёпанья. И обратите внимание: шлёпанья, а не битья. Ударь лейтенант Васильков младшего сержанта (чего, конечно, быть не могло!) - и никакого воспитательного эффекта, разве что сдачи, не получил бы в виде укусов и царапин.
К тому же у детей, как известно, место для шлёпанья имеет прямую внутреннюю связь с глазами, единственным местом, где вырабатываются и откуда выделяются слёзы во внешнюю среду. Шлёпнешь по специальному месту, а из глаз - слёзы!
Прямая внутренняя связь!
Кстати, последняя сцена не может не напомнить соответствующий эпизод в манге "Berserk" Кентаро Миуры. Но, помимо прочих соображений, эта манга чуть более, чем полностью, состоит из сцен расчленения, секса и жутких монстров, а не является детским произведением. Не говоря про то, что многие тамощние идеи покажутся человеку в нашем мире... маргинальными.
И вот эту-то книгу я в своё время регулярно брал в библиотеке дома отдыха, куда каждое лето ездил, и с замиранием сердца перечитывал, особенно, конечно, эти эпизоды. Впрочем, надо сказать, что Давыдычев при вёсм при том имеет определённые навыки детского писательства, а местами напоминает Роальда Даля - такая у него своеобразная детская трэш-чернуха. Взять хоть описания спратанского воспитания шпиончиков или прекрасного персонажа оберфобергогердрамхамшнапсфюрера фон Гадке (судьба которого может напомнить кое-кого из "Противостояния" Кинга).
В общем, небезынтересная в каком-то смысле книга, но для чтения детям я бы её не стал рекомендовать. Да и внушаемым родителям тоже. Жалко мне детские попы.
А если вы будете себя хорошо вести, возможно, я расскажу вам и об эротических играх, в которых я участвовал на том же пороге пубертатного периода.
@музыка: Тэм Гринхилл - Песенка Дихвинга
@темы: цитатко, самолюбование и автобиографичность, трэш, угар и содомия, смотрит в книгу - видит..., мсье знает толк в извращениях
-
-
10.12.2009 в 03:02-
-
10.12.2009 в 03:27-
-
10.12.2009 в 03:51-
-
27.12.2009 в 00:20-
-
27.12.2009 в 00:31-
-
27.12.2009 в 00:40-
-
27.12.2009 в 11:55Простите, за вмешательство, но можно поподробнее об этом?))
-
-
28.12.2009 в 22:52