Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Прочёл "Самсона" Мильтона. Формально это пьеса, однако такого рода, как, скажем, "Фауст" Гёте - не предназначенная для постановки, с описаниями происходящего вокруг в речи персонажей, просто поэтический текст в форме диалога.
Легко догадаться, что персонажа поэт выбрал не случайно. Мильтон посвятил сожалениям о своей слепоте несколько строк ещё в "Потерянном рае", здесь же в репликах Самсона он её глубоко оплакивает. Надо полагать, и гневные сетования Самсона на неблагодарность и пассивность народа, который не только не следует за решительным человеком, стремящимся к его освобождению, но скорее склонен предать его. Заметно, что подобные личные монологи - самые сильные места драмы.
Ещё одна вполне ожидаемая тема, занимающая в "Самсоне" важное место - женоненавистничество. Опять-таки, уже в "Потерянном рае" можно было заметить, что Мильтон уделяет этому вопросу даже больше внимания, чем того требует материал. И история с Далилой стала для него отличным поводом порассуждать о многочисленных несовершенствах женского пола и даже сделать интересный вывод, что, поскольку "Небо ценит выше того, кто силою души одолевает все преграды и побеждает искушенья", предпочтительней не счастливый брак с добродетельной женщиной, а тот, в котором муж достойным образом проявляет свою деспотическую власть над женой.
Диалоги Самсона с Далилой и филистимлянским богатырём Гарафой весьма интересны в смысле заложенного в них психологизма и по живости даже могли бы действительно подойти для сцены. Однако помимо них Мильтон в своей обыкновенной посвящает место, оставшееся между двумя вышеназванными главными темами каким-то обрывочным рассуждениям и моральным поучениям на отвлеченные темы, которые выглядят в тексте очень случайными. Это производит не очень-то хорошее впечатление.
Написана драма почему-то каким-то рваным меняющимся размером (логику, в соответствии с которой он меняется, я не уловил - во всяком случае, не со сменой ситуации или персонажа), преимущественно белым стихом, но иногда сбиваясь в кошмарные глагольные рифмы - обычно в самых поучительных местах.
Взявшись описывать одного из самых - даже не то чтоб противоречивых, а просто небиблейских персонажей Библии, Мильтон, конечно, пытается достойно обосновать его поведение типичного эпического героя архаики теологическими соображениями, но занятно, что при этом всю пьесу Самсон мечтает о смерти, так что его последний подвиг, кажется, вызван прежде всего отчаянием (хотя непосредственно перед финалом Самсон и говорит о победе над врагами евреев и посрамлении Дагона, но как-то невнятно). Мне кажется, что столь жалкое состояние духа Мильтону пришлось придать главному герою именно из-за того, что он лишил Самсона архаической стихийности и заставил больше рассуждать, чем подчиняться страстям.
В целом произведение небезынтересное, но обязательным для прочтения я бы его не назвал.
Легко догадаться, что персонажа поэт выбрал не случайно. Мильтон посвятил сожалениям о своей слепоте несколько строк ещё в "Потерянном рае", здесь же в репликах Самсона он её глубоко оплакивает. Надо полагать, и гневные сетования Самсона на неблагодарность и пассивность народа, который не только не следует за решительным человеком, стремящимся к его освобождению, но скорее склонен предать его. Заметно, что подобные личные монологи - самые сильные места драмы.
Ещё одна вполне ожидаемая тема, занимающая в "Самсоне" важное место - женоненавистничество. Опять-таки, уже в "Потерянном рае" можно было заметить, что Мильтон уделяет этому вопросу даже больше внимания, чем того требует материал. И история с Далилой стала для него отличным поводом порассуждать о многочисленных несовершенствах женского пола и даже сделать интересный вывод, что, поскольку "Небо ценит выше того, кто силою души одолевает все преграды и побеждает искушенья", предпочтительней не счастливый брак с добродетельной женщиной, а тот, в котором муж достойным образом проявляет свою деспотическую власть над женой.
Диалоги Самсона с Далилой и филистимлянским богатырём Гарафой весьма интересны в смысле заложенного в них психологизма и по живости даже могли бы действительно подойти для сцены. Однако помимо них Мильтон в своей обыкновенной посвящает место, оставшееся между двумя вышеназванными главными темами каким-то обрывочным рассуждениям и моральным поучениям на отвлеченные темы, которые выглядят в тексте очень случайными. Это производит не очень-то хорошее впечатление.
Написана драма почему-то каким-то рваным меняющимся размером (логику, в соответствии с которой он меняется, я не уловил - во всяком случае, не со сменой ситуации или персонажа), преимущественно белым стихом, но иногда сбиваясь в кошмарные глагольные рифмы - обычно в самых поучительных местах.
Взявшись описывать одного из самых - даже не то чтоб противоречивых, а просто небиблейских персонажей Библии, Мильтон, конечно, пытается достойно обосновать его поведение типичного эпического героя архаики теологическими соображениями, но занятно, что при этом всю пьесу Самсон мечтает о смерти, так что его последний подвиг, кажется, вызван прежде всего отчаянием (хотя непосредственно перед финалом Самсон и говорит о победе над врагами евреев и посрамлении Дагона, но как-то невнятно). Мне кажется, что столь жалкое состояние духа Мильтону пришлось придать главному герою именно из-за того, что он лишил Самсона архаической стихийности и заставил больше рассуждать, чем подчиняться страстям.
В целом произведение небезынтересное, но обязательным для прочтения я бы его не назвал.