Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Вот, наконец, я и добрался до четвёртой и последней книги в сборнике "Античный роман", который так давно терзаю. Это единственный в сборнике перевод не с греческого, а с латыни - "Метаморфозы, или Золотой осёл" Апулея.
Полагаю, сюжет в общих чертах довольно известен (а в деталях он, по существу, рассыпается на множество несвязных историй), но всё же изложу его кратко. Итак, Луций, путешествующий без особой цели благородный молодой человек, приезжает в Фесаллию, где весело проводит время, трахает симпатичную служанку из дома, где гостит, и выслушивает множество рассказов о колдовстве, которое особенно распространено в этих местах. Юноша преисполнен любопытством и уговаривает свою любовницу Фотиду (проговорившуюся, что хозяйка дома - ведьма и обладает способностью обращаться в птицу) принести ему мази для метаморфоз - но она по рассеянности берёт не ту баночку, и Луций обращается не в сову, а в осла. Раздосадованная Фотида утешает его - ведь превращение будет отменено, как только Луций съест цветок розы, однако, к несчастью, как раз в эту ночь на дом нападают разбойники и угоняют осла в числе прочей скотины, унося награбленное. После этого Луций, безуспешно пытаясь порой съесть розу, не раз меняет хозяев, немало страдает от всего, от чего страдает осёл (хоть изредка и выпадает ему удача), пока, наконец, его мольбы к великой богине Изиде не спасают беднягу, и он не превращается вновь в человека (с тем, чтоб остаток жизни посвятить служению Изиде). Такова история самого Луция, но едва ли не половину (а то и больше) романа составляют вставные эпизоды и побочные сюжетные линии, истории, услышанные Луцием или происходившие в его присутствии. С точки зрения современного жанрового деления эти истории охватывают весь спектр: тут есть и мистические истории ужасов, и фривольные эротико-плутовские новеллы, и трагические сюжеты, и любовные мелодрамы, и - наиболее знаменитая из всех - весьма симпатично стилизованная сказка, посвящённая Амуру и Психее. Истории эти достаточно занятны хоть бы в силу своего разнообразия, хоть Апулею явно лучше удаются забавные приключения, чем описания высокой трагедии (соответствующего накала повествование не достигает никогда, выходят скорее кровавые скандальные рассказы для развлечения публики вроде тех. что любят некоторые телеканалы), а история Амура и Психеи удивила меня своей мифологичностью - зная о её интерпретациях, я ожидал чего-то более романтического и романного.
Язык значительно отличается от других романов в сборнике - он кажется гораздо более простым и непринуждённым, в "Метаморфозах" не остаётся и следа от ритмизованной прозы и построенных подчёркнуто риторически монологов. В соответствии с предметами повествования речь бывает довольно простой, весьма фривольной, зачастую явно иронической. Впрочем, заметно так же, что во вставных рассказах, даже если поначалу Апулей и оформляет их как таковые, вскоре он переходит к авторскому стилю, сверяясь с повествованием, а не с личностью рассказчика, так что в речи разбойника могут проскользнуть самые возвышенные обороты и даже строгие моральные суждения. В целом же это самый легко и приятно читающийся роман в сборнике.
Кроме того, в отличие от возвышенных историй об эфиопских принцессах и идиллических пастушках, в "Метаморфозах" повседневность Римской империи II века представлена довольно живо, и это тоже весьма занимательно. Мельница и странствующие жрецы Кибелы, представления о магии и праздничные обычаи, ход судебных разбирательств и зрелища для толпы - всё это наблюдать любопытно и весело. Впрочем, говоря о картине тогдашней интеллектуальной жизни, я не могу - кто о чём, вшивый же о бане - я не могу не остановиться подробнее на религиозной теме в "Метаморфозах".
Дважды она привлекла моё внимание - во-первых, в неожиданном выпаде Апулея против христиан, а во-вторых, разумеется, в финале - но, поразмыслив, я заметил, что и в других случаях, касаясь религиозных предметов, автор держится единой программы. Весь роман, оканчиваясь столь подчёркнутой моралью, оказывается своего рода притчей о том, как потакание низменным страстям обращает человека в подобие животного, и лишь великая богиня может его восстановить в человеческом достоинстве - к несчастью, притчей плохой, ибо до последней книги ни о чём подобном речи не шло, "Метаморфозы" были лёгким развлекательным чтением, а Луций и не видел в тех же отношениях с Фотидой ничего дурного и в то же время пафосная часть, посвящённая мистериям, куда как слаба художественно. Однако это настроение создаёт контекст, который замечаешь только после финала: довольно ироническое отношение к традиционным богам и мифам, порой доходящее до прямого осуждения их героев (конечно, это было свойственно части образованной публики того времени, но и не случайно), крайне негативное описание жрецов Кибелы и краткая, но очень неприязненная сатира на монотеистов, вероятно, христиан - культ Изиды, который проповедует Апулей, это синкретическая религия спасения, явление, характерное для той эпохи, мистериальный культ, в значительной степени ориентированный на египетскую мудрость, а не "родные предания".
Что ж, как религиозная притча с моралью "Метаморфозы, или Золотой осёл" не очень-то хороши, но как чтение для увесиления сердца и удовлетворения любопытства (каковым роман и является девять десятых своего объёма) - весьма хорош.
Полагаю, сюжет в общих чертах довольно известен (а в деталях он, по существу, рассыпается на множество несвязных историй), но всё же изложу его кратко. Итак, Луций, путешествующий без особой цели благородный молодой человек, приезжает в Фесаллию, где весело проводит время, трахает симпатичную служанку из дома, где гостит, и выслушивает множество рассказов о колдовстве, которое особенно распространено в этих местах. Юноша преисполнен любопытством и уговаривает свою любовницу Фотиду (проговорившуюся, что хозяйка дома - ведьма и обладает способностью обращаться в птицу) принести ему мази для метаморфоз - но она по рассеянности берёт не ту баночку, и Луций обращается не в сову, а в осла. Раздосадованная Фотида утешает его - ведь превращение будет отменено, как только Луций съест цветок розы, однако, к несчастью, как раз в эту ночь на дом нападают разбойники и угоняют осла в числе прочей скотины, унося награбленное. После этого Луций, безуспешно пытаясь порой съесть розу, не раз меняет хозяев, немало страдает от всего, от чего страдает осёл (хоть изредка и выпадает ему удача), пока, наконец, его мольбы к великой богине Изиде не спасают беднягу, и он не превращается вновь в человека (с тем, чтоб остаток жизни посвятить служению Изиде). Такова история самого Луция, но едва ли не половину (а то и больше) романа составляют вставные эпизоды и побочные сюжетные линии, истории, услышанные Луцием или происходившие в его присутствии. С точки зрения современного жанрового деления эти истории охватывают весь спектр: тут есть и мистические истории ужасов, и фривольные эротико-плутовские новеллы, и трагические сюжеты, и любовные мелодрамы, и - наиболее знаменитая из всех - весьма симпатично стилизованная сказка, посвящённая Амуру и Психее. Истории эти достаточно занятны хоть бы в силу своего разнообразия, хоть Апулею явно лучше удаются забавные приключения, чем описания высокой трагедии (соответствующего накала повествование не достигает никогда, выходят скорее кровавые скандальные рассказы для развлечения публики вроде тех. что любят некоторые телеканалы), а история Амура и Психеи удивила меня своей мифологичностью - зная о её интерпретациях, я ожидал чего-то более романтического и романного.
Язык значительно отличается от других романов в сборнике - он кажется гораздо более простым и непринуждённым, в "Метаморфозах" не остаётся и следа от ритмизованной прозы и построенных подчёркнуто риторически монологов. В соответствии с предметами повествования речь бывает довольно простой, весьма фривольной, зачастую явно иронической. Впрочем, заметно так же, что во вставных рассказах, даже если поначалу Апулей и оформляет их как таковые, вскоре он переходит к авторскому стилю, сверяясь с повествованием, а не с личностью рассказчика, так что в речи разбойника могут проскользнуть самые возвышенные обороты и даже строгие моральные суждения. В целом же это самый легко и приятно читающийся роман в сборнике.
Кроме того, в отличие от возвышенных историй об эфиопских принцессах и идиллических пастушках, в "Метаморфозах" повседневность Римской империи II века представлена довольно живо, и это тоже весьма занимательно. Мельница и странствующие жрецы Кибелы, представления о магии и праздничные обычаи, ход судебных разбирательств и зрелища для толпы - всё это наблюдать любопытно и весело. Впрочем, говоря о картине тогдашней интеллектуальной жизни, я не могу - кто о чём, вшивый же о бане - я не могу не остановиться подробнее на религиозной теме в "Метаморфозах".
Дважды она привлекла моё внимание - во-первых, в неожиданном выпаде Апулея против христиан, а во-вторых, разумеется, в финале - но, поразмыслив, я заметил, что и в других случаях, касаясь религиозных предметов, автор держится единой программы. Весь роман, оканчиваясь столь подчёркнутой моралью, оказывается своего рода притчей о том, как потакание низменным страстям обращает человека в подобие животного, и лишь великая богиня может его восстановить в человеческом достоинстве - к несчастью, притчей плохой, ибо до последней книги ни о чём подобном речи не шло, "Метаморфозы" были лёгким развлекательным чтением, а Луций и не видел в тех же отношениях с Фотидой ничего дурного и в то же время пафосная часть, посвящённая мистериям, куда как слаба художественно. Однако это настроение создаёт контекст, который замечаешь только после финала: довольно ироническое отношение к традиционным богам и мифам, порой доходящее до прямого осуждения их героев (конечно, это было свойственно части образованной публики того времени, но и не случайно), крайне негативное описание жрецов Кибелы и краткая, но очень неприязненная сатира на монотеистов, вероятно, христиан - культ Изиды, который проповедует Апулей, это синкретическая религия спасения, явление, характерное для той эпохи, мистериальный культ, в значительной степени ориентированный на египетскую мудрость, а не "родные предания".
Что ж, как религиозная притча с моралью "Метаморфозы, или Золотой осёл" не очень-то хороши, но как чтение для увесиления сердца и удовлетворения любопытства (каковым роман и является девять десятых своего объёма) - весьма хорош.