Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Добрался, наконец, до книги, за которую давно надо было взяться, до услады моего сердца - прочёл "Ассиро-вавилонский эпос" В.К. Шилейко.
Разговор о книге стоит начать с конца - В.В. Емельянов, вообще организовавший её издание, дополнил её собственной работой "В.К. Шилейко и его «Ассиро-вавилонский эпос»", биографией как автора, так и его произведения. На ней имеет смысл остановиться, поскольку Вольдемар Казимирович Шилейко - личность более чем незаурядная. Праотец русской шумерологии, талантливый переводчик и поэт, человек, при немалых научных успехах не имевший даже диплома, второй муж Анны Ахматовой, вроде бы тиранивший её ужасным образом, но очень высоко ценимый своей третьей женой как одухотворённая и совестливая личность... Создатель первых русских поэтических переводов с шумерского, и, соответственно, стиля и языка таких переводов в принципе. Достаточно для звания гения. К сожалению, судьбы гениев часто незавидны, и в данном случае такова же и сложная судьба его творения: "Ассиро-вавилонский эпос", представлявший в момент смерти Шилейко (которого туберкулёз свёл в могилу тридцатидевятилетним) разрозненные, ничуть не подготовленные к печати отрывки, издан был только в 2007 году, то есть более чем через семьдесят пять лет после кончины автора. За это время вроде бы выполненный Шилейко поэтический перевод "Эпоса о Гильгамеше" был утрачен, и таким образом заглавие стало совсем условным: основную массу текста составляют вовсе не произведения эпического жанра, да и далеко не все они ассиро-вавилонского происхождения, есть тут и более поздние, и более ранние тексты. Название, как я понимаю, свидетельствует, что это скорее издание наследия В.К. Шилейко, чем наследия Вавилона (не забудем, что перевод с древних языков, выполненный почти сто лет назад, вообще неизбежно теряет точность и актуальность); впрочем, доступных широкой публике поэтических переводов шумеро-аккадской литературы так мало, что, как мне представляется, книга в любом случае представляет громадный интерес по крайней мере для неспециалистов. Перейдём же к собственно текстам.
Царские надписи - скажем прямо, жанр не самый поэтичный. Но тут есть своя жемчужина, потрясающая вещь - "Сон Гудеа"; в отличие от обычных царских надписей, конспективно сообщающих, какой храм царь построил. что ему пожертвовал и, возможно, какое племя победил, это пространное, полное деталей и очень поэтичное повествование о том, как к могущественнейшему царю Лагаша, Гудеа, явилось во сне видение, как он пытался его истолковать, понял, что это повеление построить храм, и принялся за дело. Тут особенно интересна, кажется, вообще характерная для Шумера тема, к которой мы ещё вернёмся,- смертные лишены знаний, и прежде всего поэтому менее совершенны, чем боги, и именно незнание есть источник греха:
Господин мой Нингирсу, смиряющий полную воду,
святейший владыка, чадо Великой горы,
смелый, не знающий страха,
Нингирсу, твой храм я построю,
только знамений нет у меня.
Герой, ты вещаешь, что надо,
о владыка Нингирсу, чадо Энлиля,
я не знаю смысла пророчеств.
Как морская пучина, ты страшен,
как дерево ушу, ты крепок,
как вода в половодье, ты мчишься,
ты, как буря, сметаешь землю врагов.
Мой царь, твоё сердце - вода,
оно никогда не спокойно;
о герой, глубокий, как небо,
о владыка Нингирсу, чадо Энлиля,
ничего я не знаю!
Погребальные плачи по Думузи - материал довольно распространённый и обширный; в переводах Шилейко они приобретают особую певучесть, очень подходящую теме и жанру. Интересно, не пробовал ли кто-то положить их на музыку? Могло бы выйти прекрасно.
Теперь - к аккадской литературе. "Хождение Иштар", мой любимый из шумеро-аккадских мифов, дан в прекрасном переводе; а вот авторское предисловие к нему вызвало у меня замешательство - Шилейко реконструирует на основе данного текста совершенно иной сюжет, упирая на то, что в своей настоящей форме произведение явно компилятивно и полно логических лакун. Я согласен, что "Хождение Иштар" необычайно коротко и, вероятно, имелись более развёрнутые версии того же сюжета, но никаких логических несоответствий или неясностей в истории я не вижу и не понимаю, зачем подменять его разработанным Шилейко гипотетическим. Сюжет казался мне вполне адекватным, когда я впервые прочитал его в переводе Афанасьевой, таким же он выглядит в переводе Шилейко. Быть может, ассирологи меня поправят. "Миф о Зу" крайне любопытен, и тем досаднее, что он незавершён. "Адапа", несмотря на фрагментарность, сюжетно закончен - история это очень непосредственная, по впечатлениям напоминающая скорее сказку, чем эпос своими прямолинейными ходами (но, конечно, не строками вроде "при наступленьи пятого года // прихода матери дочь выжидает, // дочери мать дверей не отворит, // на весы матери смотрит дочерь, // на весы дочери смотрит мать. // При наступленьи шестого года // к столу на обед дочерей готовят, // к столу на ужин дают младенцев, // один из домов другой поедает").
Особое внимание, конечно, стоит уделить "Песне о невинном страдальце", несомненной предшественнице (хоть, возможно, и не непосредственной) Книги Иова. Скорбные причитания человека, страдающего от болезней и несчастий, сменяются констатацией, что он не знает, каким грехом заслужил такое - напротив, всегда совершал во множестве дела благочестия. После их перечня следует полный отчаяния вывод, вновь возвращающий нас к уже упомянутой теме непознаваемости воли богов и слабости людского разумения (как сходство, так и отличия от Иова можно рассмотреть самостоятельно; пафос, несомненно, очень близок, как и градус эмоционального накала):
Если б знать мне, что этим угождаю я богу.
Но любезное нам - отвратительно богу,
а противное сердцу - любезно богам;
помышленье богов в небесах - кто узнает?
Божий замысел бурный кто бы мог разуметь?
Да и как бы постигли божий путь человеки?
Кто вчера ещё жил - поутру умирает,
сразу он помрачён, вдруг его больше нет;
во мгновение ока он поёт и играет,
а шагнуть не успеешь, он рыдает как выпь.
Ибо ночью и днём изменяется дух их:
вот они голодны - и лежат, словно трупы,
а потом наедятся - и подобны богам;
хорошо им - они поднимаются к небу,
а потом огорчатся - и спускаются в ад.
Тут уместно перейти к покаянным псалмам, развивающим всё ту же тему. Многие из них обращены к "богу, которого не знаю" и содержат покаяние в неопределённом, неизвестном человеку грехе. Разумеется, в этом проявляется представление, любое несчастье приписывающее мести богов или их отказу защищать смертного от демонов, однако ощущение собственной фундаментальной греховности, природной слабости всё же намечено в этих текстах - может ли быть, что это настроение передалось евреям (и как родственникам-семитам и в результате плена), а от них укоренилось в авраамических религиях?..
Далее следуют заклинания против болезней и злых духов (что, впрочем, одно и то же). Тут не могу не процитировать хоть немного из "Заклинания Солнца" - вероятно, самый известный (поскольку опубликованный раньше) отрывок переводов Шилейко, но отрывок и вправду великолепный:
Скорбь, как воды речные,
устремляется долу,
как трава полевая,
вырастает тоска,
посреди океана,
на широком просторе,
скорбь, подобно одежде,
покрывает живых;
прогоняет китов
в глубину океана,
в ней пылает огонь,
поражающий рыб...
В целом заклинания довольно однотипны по структуре (что вполне естественно), зато в рамках столь явно заданного канона вариативность поэтических средств весьма впечатляет. Не все призывы обратить на злокозненного колдуна его же чары и перечисления семи злых духов с требованиями уйти прочь именем Шамаша и Мардука одинаково поэтически совершенны, но есть тут и прекрасные вещи:
Недобрый демон
засел в пустыне,
к людскому дому
он подступает,
недобрый гений
враждует вечно,
никто не может
ему быть равен,
недобрый призрак
укрылся в поле,
творит убийства
средь человеков,
недобрый дьявол
прокрался в город,
от убиванья
не отдыхает...
Описания ритуалов - уже вовсе не поэтические тексты, а инструкции, разбитые ритмически на строки, кажется, самим переводчиком. А обряды эти были, очевидно, делом затратным - указаний, что речь идёт о ритуалах только лишь для царей или кого-то ещё. не стеснённого в средствах, в тексте нет, а указанные жертвоприношения весьма обильны... Далее следуют очень, очень пространные книги прорицаний. Материал никак не поэтический и несколько скучноватый по форме, но по сути очень любопытный. Мы узнаём, что муравьи предрекали многообразные несчастья, как, впрочем, и тараканы (однако тут, и далее так везде, есть несколько совершенно неожиданных исключений - случаев, когда муравьи сулят удачу); знакомимся с аккадским сонником (телега, пиво, починка оружия, перенос горы на голове - всё это к добру, но лучше не видеть во сне, что спускаешься в ад, несёшь мясо или изготовляешь мебель); огромное количество пророчеств связано с родами, как у людей, так и у животных, и нельзя не удивиться многообразной регламентации значения самых разных врождённых уродств - либо в Вавилоне были серьёзные проблемы с генофондом, либо жрецы были очень дотошны и придали значение всему, что только могли вообразить (вообще это настоящий кладезь идей для образов монстров, вроде покрытого ушами ягнёнка); интересно также, что если муравьи предсказывают лишь частные несчастья владельца дома, то роды обычно говорят о судьбах страны, и, хотя рождение у овцы детёныша с головой льва достаточно маловероятно, то девочки-близнецы всё же появляются на свет не так редко...
Хоть перевод "Эпоса о Гильгамеше" и не сохранился целиком, некоторые фрагменты имеются - и заставляют ещё сильнее сожалеть об утраченном, поскольку мне они нравятся (страшно сказать!) больше, чем перевод Гумилёва. Меня очень впечатлил миф об Ирре, данный, однако, во фрагментах слишком невразумительных; тем не менее это великолепно-зловещий гимн войны и разрушения, исполненный несколько варварской мощи.
Особо надо сказать о пьесах-центонах Шилейко. Сама идея соединить отрывки различных произведений так, чтоб получить цельное последовательное повествование, причём на основе сюжета одного из этих произведений, мне кажется великолепной (всё-таки обычно центон - игра исключительно с формой; применений его для реконструкции в сюжетном смысле я не встречал прежде). Но и сделано это замечательно - вполне можно подумать, что перед нами оригинальное целостное произведение, причём, не теряя аутентичных черт мифа, пьесы-мистерии одновременно вполне характерны для символизма.
Итак, что сказать про "Ассиро-вавилонский эпос" В.К. Шилейко? Даже если учесть, что вавилонское язычество - моё любимейшее, думаю, я не буду необъективен, сказав, что эта книга великолепна и заслуживает всяческого внимания. Даже если вас не привлекает ни история, ни мифология, это, по существу, сборник произведений талантливого и необычного поэта. Прочёл с редкостным удовольствием.
Разговор о книге стоит начать с конца - В.В. Емельянов, вообще организовавший её издание, дополнил её собственной работой "В.К. Шилейко и его «Ассиро-вавилонский эпос»", биографией как автора, так и его произведения. На ней имеет смысл остановиться, поскольку Вольдемар Казимирович Шилейко - личность более чем незаурядная. Праотец русской шумерологии, талантливый переводчик и поэт, человек, при немалых научных успехах не имевший даже диплома, второй муж Анны Ахматовой, вроде бы тиранивший её ужасным образом, но очень высоко ценимый своей третьей женой как одухотворённая и совестливая личность... Создатель первых русских поэтических переводов с шумерского, и, соответственно, стиля и языка таких переводов в принципе. Достаточно для звания гения. К сожалению, судьбы гениев часто незавидны, и в данном случае такова же и сложная судьба его творения: "Ассиро-вавилонский эпос", представлявший в момент смерти Шилейко (которого туберкулёз свёл в могилу тридцатидевятилетним) разрозненные, ничуть не подготовленные к печати отрывки, издан был только в 2007 году, то есть более чем через семьдесят пять лет после кончины автора. За это время вроде бы выполненный Шилейко поэтический перевод "Эпоса о Гильгамеше" был утрачен, и таким образом заглавие стало совсем условным: основную массу текста составляют вовсе не произведения эпического жанра, да и далеко не все они ассиро-вавилонского происхождения, есть тут и более поздние, и более ранние тексты. Название, как я понимаю, свидетельствует, что это скорее издание наследия В.К. Шилейко, чем наследия Вавилона (не забудем, что перевод с древних языков, выполненный почти сто лет назад, вообще неизбежно теряет точность и актуальность); впрочем, доступных широкой публике поэтических переводов шумеро-аккадской литературы так мало, что, как мне представляется, книга в любом случае представляет громадный интерес по крайней мере для неспециалистов. Перейдём же к собственно текстам.
Царские надписи - скажем прямо, жанр не самый поэтичный. Но тут есть своя жемчужина, потрясающая вещь - "Сон Гудеа"; в отличие от обычных царских надписей, конспективно сообщающих, какой храм царь построил. что ему пожертвовал и, возможно, какое племя победил, это пространное, полное деталей и очень поэтичное повествование о том, как к могущественнейшему царю Лагаша, Гудеа, явилось во сне видение, как он пытался его истолковать, понял, что это повеление построить храм, и принялся за дело. Тут особенно интересна, кажется, вообще характерная для Шумера тема, к которой мы ещё вернёмся,- смертные лишены знаний, и прежде всего поэтому менее совершенны, чем боги, и именно незнание есть источник греха:
святейший владыка, чадо Великой горы,
смелый, не знающий страха,
Нингирсу, твой храм я построю,
только знамений нет у меня.
Герой, ты вещаешь, что надо,
о владыка Нингирсу, чадо Энлиля,
я не знаю смысла пророчеств.
Как морская пучина, ты страшен,
как дерево ушу, ты крепок,
как вода в половодье, ты мчишься,
ты, как буря, сметаешь землю врагов.
Мой царь, твоё сердце - вода,
оно никогда не спокойно;
о герой, глубокий, как небо,
о владыка Нингирсу, чадо Энлиля,
ничего я не знаю!
Погребальные плачи по Думузи - материал довольно распространённый и обширный; в переводах Шилейко они приобретают особую певучесть, очень подходящую теме и жанру. Интересно, не пробовал ли кто-то положить их на музыку? Могло бы выйти прекрасно.
Теперь - к аккадской литературе. "Хождение Иштар", мой любимый из шумеро-аккадских мифов, дан в прекрасном переводе; а вот авторское предисловие к нему вызвало у меня замешательство - Шилейко реконструирует на основе данного текста совершенно иной сюжет, упирая на то, что в своей настоящей форме произведение явно компилятивно и полно логических лакун. Я согласен, что "Хождение Иштар" необычайно коротко и, вероятно, имелись более развёрнутые версии того же сюжета, но никаких логических несоответствий или неясностей в истории я не вижу и не понимаю, зачем подменять его разработанным Шилейко гипотетическим. Сюжет казался мне вполне адекватным, когда я впервые прочитал его в переводе Афанасьевой, таким же он выглядит в переводе Шилейко. Быть может, ассирологи меня поправят. "Миф о Зу" крайне любопытен, и тем досаднее, что он незавершён. "Адапа", несмотря на фрагментарность, сюжетно закончен - история это очень непосредственная, по впечатлениям напоминающая скорее сказку, чем эпос своими прямолинейными ходами (но, конечно, не строками вроде "при наступленьи пятого года // прихода матери дочь выжидает, // дочери мать дверей не отворит, // на весы матери смотрит дочерь, // на весы дочери смотрит мать. // При наступленьи шестого года // к столу на обед дочерей готовят, // к столу на ужин дают младенцев, // один из домов другой поедает").
Особое внимание, конечно, стоит уделить "Песне о невинном страдальце", несомненной предшественнице (хоть, возможно, и не непосредственной) Книги Иова. Скорбные причитания человека, страдающего от болезней и несчастий, сменяются констатацией, что он не знает, каким грехом заслужил такое - напротив, всегда совершал во множестве дела благочестия. После их перечня следует полный отчаяния вывод, вновь возвращающий нас к уже упомянутой теме непознаваемости воли богов и слабости людского разумения (как сходство, так и отличия от Иова можно рассмотреть самостоятельно; пафос, несомненно, очень близок, как и градус эмоционального накала):
Но любезное нам - отвратительно богу,
а противное сердцу - любезно богам;
помышленье богов в небесах - кто узнает?
Божий замысел бурный кто бы мог разуметь?
Да и как бы постигли божий путь человеки?
Кто вчера ещё жил - поутру умирает,
сразу он помрачён, вдруг его больше нет;
во мгновение ока он поёт и играет,
а шагнуть не успеешь, он рыдает как выпь.
Ибо ночью и днём изменяется дух их:
вот они голодны - и лежат, словно трупы,
а потом наедятся - и подобны богам;
хорошо им - они поднимаются к небу,
а потом огорчатся - и спускаются в ад.
Тут уместно перейти к покаянным псалмам, развивающим всё ту же тему. Многие из них обращены к "богу, которого не знаю" и содержат покаяние в неопределённом, неизвестном человеку грехе. Разумеется, в этом проявляется представление, любое несчастье приписывающее мести богов или их отказу защищать смертного от демонов, однако ощущение собственной фундаментальной греховности, природной слабости всё же намечено в этих текстах - может ли быть, что это настроение передалось евреям (и как родственникам-семитам и в результате плена), а от них укоренилось в авраамических религиях?..
Далее следуют заклинания против болезней и злых духов (что, впрочем, одно и то же). Тут не могу не процитировать хоть немного из "Заклинания Солнца" - вероятно, самый известный (поскольку опубликованный раньше) отрывок переводов Шилейко, но отрывок и вправду великолепный:
устремляется долу,
как трава полевая,
вырастает тоска,
посреди океана,
на широком просторе,
скорбь, подобно одежде,
покрывает живых;
прогоняет китов
в глубину океана,
в ней пылает огонь,
поражающий рыб...
В целом заклинания довольно однотипны по структуре (что вполне естественно), зато в рамках столь явно заданного канона вариативность поэтических средств весьма впечатляет. Не все призывы обратить на злокозненного колдуна его же чары и перечисления семи злых духов с требованиями уйти прочь именем Шамаша и Мардука одинаково поэтически совершенны, но есть тут и прекрасные вещи:
засел в пустыне,
к людскому дому
он подступает,
недобрый гений
враждует вечно,
никто не может
ему быть равен,
недобрый призрак
укрылся в поле,
творит убийства
средь человеков,
недобрый дьявол
прокрался в город,
от убиванья
не отдыхает...
Описания ритуалов - уже вовсе не поэтические тексты, а инструкции, разбитые ритмически на строки, кажется, самим переводчиком. А обряды эти были, очевидно, делом затратным - указаний, что речь идёт о ритуалах только лишь для царей или кого-то ещё. не стеснённого в средствах, в тексте нет, а указанные жертвоприношения весьма обильны... Далее следуют очень, очень пространные книги прорицаний. Материал никак не поэтический и несколько скучноватый по форме, но по сути очень любопытный. Мы узнаём, что муравьи предрекали многообразные несчастья, как, впрочем, и тараканы (однако тут, и далее так везде, есть несколько совершенно неожиданных исключений - случаев, когда муравьи сулят удачу); знакомимся с аккадским сонником (телега, пиво, починка оружия, перенос горы на голове - всё это к добру, но лучше не видеть во сне, что спускаешься в ад, несёшь мясо или изготовляешь мебель); огромное количество пророчеств связано с родами, как у людей, так и у животных, и нельзя не удивиться многообразной регламентации значения самых разных врождённых уродств - либо в Вавилоне были серьёзные проблемы с генофондом, либо жрецы были очень дотошны и придали значение всему, что только могли вообразить (вообще это настоящий кладезь идей для образов монстров, вроде покрытого ушами ягнёнка); интересно также, что если муравьи предсказывают лишь частные несчастья владельца дома, то роды обычно говорят о судьбах страны, и, хотя рождение у овцы детёныша с головой льва достаточно маловероятно, то девочки-близнецы всё же появляются на свет не так редко...
Хоть перевод "Эпоса о Гильгамеше" и не сохранился целиком, некоторые фрагменты имеются - и заставляют ещё сильнее сожалеть об утраченном, поскольку мне они нравятся (страшно сказать!) больше, чем перевод Гумилёва. Меня очень впечатлил миф об Ирре, данный, однако, во фрагментах слишком невразумительных; тем не менее это великолепно-зловещий гимн войны и разрушения, исполненный несколько варварской мощи.
Особо надо сказать о пьесах-центонах Шилейко. Сама идея соединить отрывки различных произведений так, чтоб получить цельное последовательное повествование, причём на основе сюжета одного из этих произведений, мне кажется великолепной (всё-таки обычно центон - игра исключительно с формой; применений его для реконструкции в сюжетном смысле я не встречал прежде). Но и сделано это замечательно - вполне можно подумать, что перед нами оригинальное целостное произведение, причём, не теряя аутентичных черт мифа, пьесы-мистерии одновременно вполне характерны для символизма.
Итак, что сказать про "Ассиро-вавилонский эпос" В.К. Шилейко? Даже если учесть, что вавилонское язычество - моё любимейшее, думаю, я не буду необъективен, сказав, что эта книга великолепна и заслуживает всяческого внимания. Даже если вас не привлекает ни история, ни мифология, это, по существу, сборник произведений талантливого и необычного поэта. Прочёл с редкостным удовольствием.