Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Прочитал сборник работ Йохана Хёйзинги "Тени завтрашнего дня. Человек и культура. Затемнённый мир.: Эссе" и вновь убедился, что, чем более Хёйзинга уклоняется в философию, тем менее удовлетворительны результаты. "Человек и культура" я обозревать не буду - это сокращённое повторение тезисов других эссе, в остальном же пойдём по порядку...
"Тени завтрашнего дня" - работа, созданная в 1935 году, и это очень во многом объясняет и её тон, и какие именно тени (хоть, думается, и он не до конца представлял события следующего десятилетия) имеет ввиду Хёйзинга. Однако, хотя его беспокойство понятно, формы, в которых оно выражается, не кажутся адекватными - то есть адекватными научному, культурологическому или философскому дискурсу, хотя как эмоциональная реакция на состояние мира это вполне естественно. Хёйзинга видит в текущем кризисе прежде всего упадок культуры и в "Тенях..." пытается его диагностировать. Однако делает это далеко не всегда логично, а многие его априорные посылки далеко не самоочевидны. Скажу про некоторые, вызвавшие у меня наибольшие сомнения. Хёйзинга выступает против теории аморального государства (то есть, попросту говоря, мнения, будто государство во всех своих действиях исходит из соображений выгоды, а не ориентации на моральные нормы, и что эти нормы не вполне применимы к государству) на том основании, что эта теория позволит и другим участникам политического процесса (скажем, сепаратистски настроенным областям или желающим взять власть партиям) действовать более прагматически, чем этически; но - и Хёйзинга вроде бы это понимает - политика всегда так работала, и едва ли признание этого может вызвать какую-то катастрофу. Хёйзинга считает характерным для эпохи отрицание интеллектуализма и позицию "лучше жить, чем понимать" - однако не опровергает сам этот дуализм, напротив, отмечает, что, возможно, подлинная культура возможна лишь там, где присутствует в некоторой степени культ смерти; вообще автор так безудержно восхваляет интеллект и возводит всё и вся к интеллигибельному, что поневоле согласишься - антитеза этому была бы к месту. Наиболее же фундаментальная проблема работы - попытка Хёйзинги наполнить слово "культура" этическим содержанием. Попытка сама по себе сомнительная, поскольку, как бы ни настаивал автор, что это понятие расплывчатое и трудноопределимое (и тут с ним надо согласиться), культура как термин, несомненно, отличается от этики - хоть бы потому, что это понятия одного порядка, и одно определённо нельзя ни свести, ни включить в другое; фактически, Хёйзинга просто путает культуру как термин, собственно, культурологический, и как часть эмоционально окрашенной и уж точно не поддающейся твёрдому определению оппозиции "культура и варварство". На этом фоне то, что автор без достаточных на то оснований сводит этику к христианской этике, не так уж принципиально (в конце концов, хоть Хёйзинга этого и не декларирует достаточно чётко, он всё время говорит только о западном мире, где это отождествление, пожалуй, правомочно).
"Затемнённый мир" - это непосредственное продолжение и развитие "Теней завтрашнего дня", более тонкое, более многогранное и более завершённое. Начинается эссе вновь с диагноза культуре, однако на сей раз более конкретного, поставленного в исторический контекст и потому более убедительного (и вновь - Хёйзинга куда лучше проявляет себя, отталкиваясь от фактов). На сей раз - что вполне естественно - как основные беды выступают уже не более или менее невинные потеря интереса к познанию и культ жизни, но милитаризм, гипернационализм, анти-демократизм. Затем Хёйзинга делает вполне логичный вывод из двух представленных уже в первой работе посылок - если культура определяется прежде всего нравственными идеалами, а нравственность это христианская нравственность, то главнейший залог и самая твёрдая надежда в смысле спасения и возрождения европейской культуры - восстановление влияния и значимости христианства (причём в полном объёме догматики, а никак не в форме невнятного "принятия Иисуса" или морального ориентира). Однако это Хёйзинга считает не очень вероятным. В таком случае возрождение культуры должно исходить из принципов умеренности и сознательного ограничения - отказа от излишеств нефигуративности в искусстве, от чрезмерного развития технологий, от вопросов о том, что человек едва ли в силах понять... Однако начальным пунктом должно служить установление гарантий мира в новом союзе правовых государств (однако союз возможен лишь на основе доверия, а доверие может основываться лишь на моральных категориях чести - почему-то более очевидное основание, то есть совместную выгоду, Хёйзинга игнорирует). Кстати, Хёйзинга надеется, что по окончании Второй Мировой русские одумаются, поймут, какой глупостью был социализм и присоединятся к этим правовым государствам. Строить их следует на федеративных началах, причём большие разбить на более мелкие, а небольшие - объединить в федерации, так будут исправлены и перегибы национализма (вообще очевидно, что Хёйзинга холодно относится к понятию нации - и это не просто реакция на текущие события, поскольку понятие государства, с которым также связано немало перегибов, ему, тем не менее, до чрезвычайности дорого). В целом ближе к концу "Затемнённого мира" автор всё более ударяется в идеалистическое прожектёрство на началах прекраснодушия и консерватизма.
Не могу не оговориться, что всё вышесказанное может быть свидетельством не заблуждений Хёйзинги, а моих - поскольку, очевидно, я являюсь целиком и полностью продуктом того самого упадка культуры, который он диагностировал. Поэтому вопрос о том, кто из нас принимает норму за деформацию, вполне можно оставить вашему собственному суждению.
Тем не менее, эти эссе кажутся мне говорящими более всего о Хёйзинге, и лишь в малой степени - об объективных культурных процессах. Книга пожилого, консервативного интеллигента, живущего книгами и ностальгией по рыцарству - вот что, в первую очередь, я прочитал.
"Тени завтрашнего дня" - работа, созданная в 1935 году, и это очень во многом объясняет и её тон, и какие именно тени (хоть, думается, и он не до конца представлял события следующего десятилетия) имеет ввиду Хёйзинга. Однако, хотя его беспокойство понятно, формы, в которых оно выражается, не кажутся адекватными - то есть адекватными научному, культурологическому или философскому дискурсу, хотя как эмоциональная реакция на состояние мира это вполне естественно. Хёйзинга видит в текущем кризисе прежде всего упадок культуры и в "Тенях..." пытается его диагностировать. Однако делает это далеко не всегда логично, а многие его априорные посылки далеко не самоочевидны. Скажу про некоторые, вызвавшие у меня наибольшие сомнения. Хёйзинга выступает против теории аморального государства (то есть, попросту говоря, мнения, будто государство во всех своих действиях исходит из соображений выгоды, а не ориентации на моральные нормы, и что эти нормы не вполне применимы к государству) на том основании, что эта теория позволит и другим участникам политического процесса (скажем, сепаратистски настроенным областям или желающим взять власть партиям) действовать более прагматически, чем этически; но - и Хёйзинга вроде бы это понимает - политика всегда так работала, и едва ли признание этого может вызвать какую-то катастрофу. Хёйзинга считает характерным для эпохи отрицание интеллектуализма и позицию "лучше жить, чем понимать" - однако не опровергает сам этот дуализм, напротив, отмечает, что, возможно, подлинная культура возможна лишь там, где присутствует в некоторой степени культ смерти; вообще автор так безудержно восхваляет интеллект и возводит всё и вся к интеллигибельному, что поневоле согласишься - антитеза этому была бы к месту. Наиболее же фундаментальная проблема работы - попытка Хёйзинги наполнить слово "культура" этическим содержанием. Попытка сама по себе сомнительная, поскольку, как бы ни настаивал автор, что это понятие расплывчатое и трудноопределимое (и тут с ним надо согласиться), культура как термин, несомненно, отличается от этики - хоть бы потому, что это понятия одного порядка, и одно определённо нельзя ни свести, ни включить в другое; фактически, Хёйзинга просто путает культуру как термин, собственно, культурологический, и как часть эмоционально окрашенной и уж точно не поддающейся твёрдому определению оппозиции "культура и варварство". На этом фоне то, что автор без достаточных на то оснований сводит этику к христианской этике, не так уж принципиально (в конце концов, хоть Хёйзинга этого и не декларирует достаточно чётко, он всё время говорит только о западном мире, где это отождествление, пожалуй, правомочно).
"Затемнённый мир" - это непосредственное продолжение и развитие "Теней завтрашнего дня", более тонкое, более многогранное и более завершённое. Начинается эссе вновь с диагноза культуре, однако на сей раз более конкретного, поставленного в исторический контекст и потому более убедительного (и вновь - Хёйзинга куда лучше проявляет себя, отталкиваясь от фактов). На сей раз - что вполне естественно - как основные беды выступают уже не более или менее невинные потеря интереса к познанию и культ жизни, но милитаризм, гипернационализм, анти-демократизм. Затем Хёйзинга делает вполне логичный вывод из двух представленных уже в первой работе посылок - если культура определяется прежде всего нравственными идеалами, а нравственность это христианская нравственность, то главнейший залог и самая твёрдая надежда в смысле спасения и возрождения европейской культуры - восстановление влияния и значимости христианства (причём в полном объёме догматики, а никак не в форме невнятного "принятия Иисуса" или морального ориентира). Однако это Хёйзинга считает не очень вероятным. В таком случае возрождение культуры должно исходить из принципов умеренности и сознательного ограничения - отказа от излишеств нефигуративности в искусстве, от чрезмерного развития технологий, от вопросов о том, что человек едва ли в силах понять... Однако начальным пунктом должно служить установление гарантий мира в новом союзе правовых государств (однако союз возможен лишь на основе доверия, а доверие может основываться лишь на моральных категориях чести - почему-то более очевидное основание, то есть совместную выгоду, Хёйзинга игнорирует). Кстати, Хёйзинга надеется, что по окончании Второй Мировой русские одумаются, поймут, какой глупостью был социализм и присоединятся к этим правовым государствам. Строить их следует на федеративных началах, причём большие разбить на более мелкие, а небольшие - объединить в федерации, так будут исправлены и перегибы национализма (вообще очевидно, что Хёйзинга холодно относится к понятию нации - и это не просто реакция на текущие события, поскольку понятие государства, с которым также связано немало перегибов, ему, тем не менее, до чрезвычайности дорого). В целом ближе к концу "Затемнённого мира" автор всё более ударяется в идеалистическое прожектёрство на началах прекраснодушия и консерватизма.
Не могу не оговориться, что всё вышесказанное может быть свидетельством не заблуждений Хёйзинги, а моих - поскольку, очевидно, я являюсь целиком и полностью продуктом того самого упадка культуры, который он диагностировал. Поэтому вопрос о том, кто из нас принимает норму за деформацию, вполне можно оставить вашему собственному суждению.
Тем не менее, эти эссе кажутся мне говорящими более всего о Хёйзинге, и лишь в малой степени - об объективных культурных процессах. Книга пожилого, консервативного интеллигента, живущего книгами и ностальгией по рыцарству - вот что, в первую очередь, я прочитал.
-
-
29.05.2012 в 19:20кровавой гэбнехристианским ценностям раздражают, будто эти ценности когда-то существовали в чистом виде. А насчет науки и культуры - мне упорно кажется, что из своих правильных наблюдений Х. делает совершенон неправильные выводы, особенно про "жить, чем понимать".-
-
29.05.2012 в 19:28Ну опять-таки, верно, что крен в сторону не созерцательности, а жизненной активности в философском, да и мировоззрении на бытовом уровне, существовал и существует (уже после Хёйзинги тот же импульс породил экзистенциализм, как он и предсказывал) - но почему предпочтительней обратное, для меня, мягко говоря, неочевидно.
-
-
30.05.2012 в 10:10Потому что проявления жизненной активности Х. пугают, как человека старшего поколения пугают "дикие" нравы поколения младшего. Он тупо не успевает за ними.
-
-
30.05.2012 в 12:14Но, во-первых, мне эта аскетика не кажется здоровой, а во-вторых, что более важно, базис под неё надо подвести в любом случае (тем более если упираешь на интеллектуализм).