Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Продолжение фанфика по BTAS, первая часть которого тут. Здесть рейтинг уже точно R.
Буду очень благодарен за отзывы: я впервые берусь - точнее, впервые так далеко продвигаюсь в столь амбициозном и пространном проекте, а потому возможность редактуры по ходу написания продолжения и вообще учёта ваших замечаний очень меня бы порадовала. Спасибо.
«…непомеченными купюрами по сто долларов! Думайте сколько хотите, но лимонада и закусок для гостей мы не захватили, так что как бы компания совсем не высохла от ожидания! – тут улыбка становится ещё шире и надвигается на камеру, так что почти весь экранчик занимают крупные зубы. – И да, Бэтси, в мэрии хорошая система безопасности, а мы с мистером Хиллом сидим подальше от окон, крыши и прочих мест, откуда ты так любишь неожиданно появляться. Попробуешь вломиться – насмешишь мэра и всю его администрацию до смерти!»«…непомеченными купюрами по сто долларов! Думайте сколько хотите, но лимонада и закусок для гостей мы не захватили, так что как бы компания совсем не высохла от ожидания! – тут улыбка становится ещё шире и надвигается на камеру, так что почти весь экранчик занимают крупные зубы. – И да, Бэтси, в мэрии хорошая система безопасности, а мы с мистером Хиллом сидим подальше от окон, крыши и прочих мест, откуда ты так любишь неожиданно появляться. Попробуешь вломиться – насмешишь мэра и всю его администрацию до смерти!»
Истерическое хихиканье ещё продолжалось, но комиссар Гордон уже передал мини-телевизор кому-то из подчинённых. Итак, Джокер и Двуликий захватили в заложники мэра и ещё около сотни человек. Более того, сумели временно перехватить частоту телевещания и красочно рассказать об этом всему Готэму, а это значит, что паники не избежать. И самое паршивое, что Джокер прав – ворваться туда прежде, чем маньяки успеют прикончить заложников, будет непросто. Уж точно не получится без подготовки. А значит, мэру и всем несчастным людям внутри придётся ждать, ждать наедине с этими… Комиссар скрежетнул зубами и полез в карман за измятой пачкой сигарет. Под накрапывающим дождём (хотя эту водяную взвесь в воздухе и дождём-то не назовёшь) долго не удавалось закурить. Наконец Гордон затянулся, кашлянул и поднял лицо к серому недружелюбному небу.
Комиссар Гордон смотрит в зеркало только когда бреется, а сделать это ему удаётся не всегда – когда рабочий день начинается в четыре утра срочным вызовом, едва успеваешь одеться, и даже умывание – непозволительная роскошь. Сегодня Джеймс Гордон был гладко выбрит – он даже успел сесть в своем кабинете с чашечкой кофе прежде, чем вся полиция города поднялась по тревоге. Комиссар до бритья и после – это два будто совершенно разных человека. Первый – бесконечно усталый мужчина с обвисшими, желтоватыми от никотина усами и мешками под глазами, человек с несгибаемым стержнем, но изъеденный эрозией жизни; второй – румяный бодрый дед, который наверняка способен очень резво играть в «лошадку» и любит играть в шашки с другими пенсионерами. И ни тот, ни другой человек не кажется способным удерживать гигантский, пресыщенный и разрываемый неравенством мегаполис от хаоса. И оба этих впечатления ложны. Барбара так и не подарила ему внуков, и на пенсию Джеймс, должно быть, не уйдёт никогда – зато сил ему хватит, чтоб не спать по нескольку суток, если придётся, а остроты ума – чтоб тягаться с Загадочником, Бэйном и кем угодно, если это потребуется. Этот немолодой и невзрачный усталый человек – возможно, тот штырь, что удерживает Готэм в целости, но самому комиссару некогда об этом размышлять.
- И что, город будет платить этим гадам? – раздражённо пробормотал Харви Баллок, подходя к комиссару. Его слова были не совсем внятны из-за огромного сэндвича, который детектив одновременно жевал, но отвращение к этой идее ясно чувствовалось в тоне.
- Может, и станет, если у нас не будет другого выхода, - Гордон затягивается. – Жизни людей дороже, а задержать их мы можем, и когда заложники будут в безопасности. Конечно, город не ведёт переговоров с террористами, но если в руках террористов мэр…
- Сложно поверить, что Джокер затеял это ради денег.
Комиссар даже не вздрагивает. За долгие годы он привык этим появлениям – маленькая слабость, простительная старому другу и самому надёжному из соратников. Не оборачиваясь к будто сгустившейся из серой водяной дымки непроницаемо-чёрной фигуре в плаще, он делает ещё одну затяжку.
- Но ты сам, думается, слышал, что он сказал.
- Да. Но это на него не похоже. Дэнт мог бы затеять возню с заложниками ради нескольких миллионов. Но не Джокер. Он безумец. И его планы никогда не бывают так просты и рациональны.
- Ну и что ты хочешь этим сказать, мышонок? – пробурчал Баллок с набитым ртом, роняя кружочки огурца и недожёванной ветчины. Его сэндвич начинал размокать от мороси, но детектива это не смущало.
- Что платить выкуп нет смысла. Скорее всего, заложников всё равно не отпустят. И это не остановит их главный план. То, от чего нас должна отвлечь эта акция, - интонации ровного, глухого голоса Бэтмена почти невозможно считать, и Гордон не уверен, риторический ли слышит вопрос. – Ведь все полицейские города собрались тут?
- Или работают над ситуацией где-то ещё. Кроме, конечно, минимума дежурных, оставшихся на постах. Я понимаю, что ты хочешь сказать, Бэтмен, но я ничего не могу с этим сделать – городской совет, пресса , да и подчинённые меня не поймут, если я велю искать иголку в стоге сена, пока мэр в руках безумцев. И, честно говоря, я сам не уверен, что это разумно.
- Я понимаю. Но не спешите с выкупом.
- Ну, такую сумму даже городская козна не сможет предоставить сразу, так что… - комиссар обернулся, чтоб выкинуть окурок в ближайший мусорный бак, и не обнаружил никого за спиной. – Ну да, конечно.
- Позёр, - хмыкнул презрительно Баллок, дожёвывая сэндвич.
***
В парадной зале мэрии было душно. Во время торжественных приёмов, награждений лучших людей города или благотворительных вечеров сюда набивалось и больше народу – но никогда от них не исходил такой густой запах страха. Хорошая акустика усиливает всхлипы и тихие молитвы, разнося их по зале, будто нарочно для того, чтоб усилить отчаяние остальных пленников. Первый шок уже миновал, и теперь мэрию обволакивала постепенно паутина отчаяния и беспомощности, удерживающая заложников лучше, чем стоящие тут и там люди с пулемётами.
Джокер закончил кривляться перед камерой и, всё ещё хихикая, отошёл куда-то в угол залы, чтоб рассказать парню в клоунской маске (и, учитывая тембр его голоса, половине присутствующих) вспомнившийся ему по этому поводу анекдот. Двуликий же стоял в противоположном конце помещения, сосредоточенно вглядываясь в стену.
Точнее, в зеркало, составляющее её значительную часть – огромное, от пола до потолка, и шириной метра в полтора. Должно быть, по замыслу архитектора оно предназначалось для расширения пространства залы. Но для Харви Дэнта остальная зала перестала существовать, как только его взгляд упал на эту стену.
Зеркала всегда бесили и завораживали Двуликого. Не из-за внешности, хотя Дэнт находит своё лицо жутким так же, как и все остальные. Но и иллюзий по её поводу он не испытывает. Нет, дело в другом. Он ненавидит отражения за то, что в них живёт Другой, тот, кто всегда рядом и следит незаметно из каждого стекла, из каждой тени. Отражения восхищают его, потому что там, в зеркале, есть вторая половинка Харви Дэнта, есть то, чего ему не хватает. Иногда Двуликому кажется, что это двойник из отражений подстроил всё, что с ним случилось, разбил его жизнь, чтоб получить от неё половинку, чтоб выбраться из зеркала. Иногда – что отражение, его пара, подходящая, как соседние кусочки головоломки, то, где есть левая половина лица Харви, это залог его спасения; что с ним он станет завершённым. Станет собой.
Правый кулак Харви с силой врезается в зеркало, и с одной стороны, там, где была левая половина Харви, оно покрывается сетью трещин. В зеркале больше нет человека с двумя лицами – теперь обе его стороны одинаково исковерканы, уродливы и неузнаваемы. Двуликий отворачивается от своего двойника и разглядывает окровавленный кулак.
Но мгновение спустя его внимание привлекло кое-что ещё. Молодой клерк в аккуратной светло-голубой рубашке не успел отвести взгляд. Большая ошибка.
Двуликий присел на корточки перед сидящим на полу парнем. Заглянул емц в лицо.
- Ты увидел что-то интересное? – дробящийся, создающий собственное эхо голос.
- Н-нет… Нет, сэр. Я ничего не видел. Н-ни на что не смотрел…
- Как тебя зовут? – и, после паузы, чуть громче, хоть всё так же мягко, как прокурор, допрашивающий нервного свидетеля, - Скажи мне, как тебя зовут?
- Ммм-майкл, сэр… - парня била крупная дрожь. Он не мог отвести взгляда от левого глаза Двуликого, застывшего, с желтоватым белком. Седой волосок чёлки упал на выпученное глазное яблоко и прилип к нему Двуликий не моргнул.
- Послушай, Майкл, я предлагаю тебе испытать судьбу. Знаешь, в древности в основе суда лежали ордалии – испытания судьбы, доказывавшие, врёт ли обвиняемый. Мудрый обычай. Так вот, если ты сейчас сказал правду – значит, тебе повезёт, - Двуликий вынимает из белого кармана выщербленную монетку. – Орёл или решка? Выбирай, Майкл. Пятидесятипроцентная вероятность. Я даю тебе больше шансов, чем рак. Все честно. Знаешь, меня называют Честным Харвом. Итак, орёл или решка?
- Орёл, - с трудом выдавил Майкл.
Щелчком ногтя Двуликий отправил монетку в полёт. Она вращалась в воздухе, блестела, а Майкл не отводил от неё взгляда, забывая даже дышать. Смотрел так пристально, что на мгновение, наверное, разглядел в её неровной поверхности даже собственное отражение. Потом монетка упала.
Орлом вверх.
Харви Дэнт улыбнулся. Двуликий оскалился.
- Вот видишь, Майкл, сегодня твой счастливый день. Ты не умрёшь.
***
Короткие толстые пальцы скользили по заполненным загадочными сокращениями строчкам. Если ведёшь двойную или даже тройную бухгалтерию, лучше, чтоб дебет с кредитом мог свести только ты. На сей раз они сошлись удачно – по такому случаю Пингвин вполне мог позволить себе достойную состоятельного джентльмена трапезу. Отложив бумагу в стопку на краю массивного антикварного стола, он позвенел в колокольчик.
В ожидании ужина Освальд Кобблпот позволил себе распустить узел «бабочки». Конечно, это некоторое отступление от этикетной нормы, но закусывая в одиночестве джентльмен может сделать себе небольшую поблажку. Кроме того, так заткнуть салфетку за воротничок много удобнее, а ненароком запачкать манишку было бы более чем прискорбно.
Молчаливый дворецкий (по совместительству – охранник, о чём, к несчастью, говорила его массивная фигура) ввёз в кабинет мистера Кобблпота тележку с ужином и, сняв с неё накрытое выпуклой блестящей крышкой блюдо, аккуратно поставил его на стол.
В начищенной серебристой полусфере отражаются нелепо-круглое туловище, будто вовсе лишённое плеч, короткие руки и диспропорционально вытянутый изогнутый нос. В случае с любым другим человеком это был бы забавный эффект выпуклой отражающей поверхности, но Освальд Честерфилд Кобблпот знает, что и в плоском, идеально ровном зеркале он выглядел бы примерно так же. Именно поэтому он избегает зеркал, поэтому среди антикварной и коллекционной утвари, которой он даже с некоторым излишеством наполнил своё жилище, нет ни одного трюмо. Зеркала напоминают о том, что Освальд старается забыть – на попытку забыть о чём он потратил всю свою жизнь! Идеальный фрак и влияние, светские манеры и большие деньги, утончённый вкус и известность – ничто не может скрыть гигантского носа, недоразвитых рук, раздутого жирного тела. Ничто не может их оправдать. Прикладывай любые интеллектуальные усилия, применяй всевозможные социальные уловки, положи жизнь на то, чтоб стать джентльменом – окружающие, как и зеркала, всегда будут знать, кем ты являешься в действительности. И ты тоже это знаешь. Пария. Недочеловек. Уродец.
Пингвин.
Но, по крайней мере, жизнь можно скрасить приятной закуской.
С некоторым раздражением сняв с блюда крышку и отставив её подальше, Кобблпот восхищённо взглянул на сегодняшний кулинарный шедевр. О, вот она, истинная услада гурмана! Ломтики свежего тунца в чесночном соусе, декорированные каперсами! Причмокивая с вожделением, Оскар ухватил один из них и поспешно отправил его в рот. Облизнув пальцы, он вновь склонился над блюдом, потянувшись за следующей порцией, и в этот момент услышал за дверью глухой стук. Проглотив следующий кусочек тунца и подняв взгляд от тарелки, Оскар увидел в углу рогатую тень. Или, вернее, ушастую.
- О, Бэтмен, какой приятный сюрпри… - радушное приветствие прервалось на середине, поскольку Кобблпот ударился затылком. Сильные руки в чёрных перчатках выдернули его из кресла и прижали к стене, а перед лицом, почти касаясь длинного носа, оказалась вечно нахмуренная маска летучей мыши.
К некоторым вещам нельзя привыкнуть, сколько раз ни переживай их, и допрос у Бэтмена стоит не последним в этом списке. Однако Оскар постарался подавать традиционные реплики с соответствующим блеском.
- Чем… могу помочь, добрый друг?
- Джокер и Двуликий. Это ведь ты снабдил их банду оружием?
- Как можно! В моём прошлом были ошибки и тёмные пятна, но сейчас я легализовавшийся почтенный бизне-аакх!..
Бэтмен надавил на воротничок собеседника чуть сильнее, и Кобллпот почувствовал, как не проглоченный до конца тунец застрял на полпути. Отчаянно хватая ртом воздух, он поспешно прохрипел:
-Но, возможно, через мои руки проходило случайно какое-то огнестрельное оружие… И вполне могло случиться, что оно попало в руки именно к этим негодяям.
- Что ещё им было нужно?
- Не могу даже вообразить, что ты подра… Цистерны. Кхг-хх. Джокера интересовали грузовики с цистернами, и я по старой дружбе предложил ему… пару этих невинных автомобильных…
Бэтмен выпустил Кобллпота, и тот зашёлся в комически схожем с кудахтаньем кашле. Отхаркнув, наконец, полупрожёванного тунца на персидский ковёр, мужчина с трудом разогнулся – с тем только, чтоб обнаружить, что в комнате, разумеется, уже никого не было.
- Неизменно приятно иметь с тобой дело, Бэтмен. В наши дни джентльмену так непросто найти любезного собеседника, - пробормотал себе под нос Пингвин, прежде чем заковылять на поиски оглушённых охранников.
***
Пустое пространство как-то само собой образовалось вокруг монотонно, чуть слышно подвывающей фигуры в некогда голубой, а теперь обильно залитой бурым рубашке. Возможно, это было проявлением суеверного опасения заразиться чужим несчастьем, может быть – прагматичного страха перед местью психопата, или попросту отвращения, а скорее всего – всем вместе. В любом случае, Майкл в этой переполненной людьми зале остался один.
- Харви, Харви, Харви, - проворковал Джокер, с любопытством осматривая место действия, - разве мама не учила тебя убирать игрушки, когда наигрался? Пошли, что ли, кого-нибудь выкинуть эти обрезки. Вот поэтому я держу гиен – и ещё, конечно, потому, что они самая благодарная аудитория для комика, - но, к сожалению, в мэрию с животными нельзя, а я известен своим трепетным отношениям к правилам.
А вот что ты сделал с парнем, мне нравится. Конечно, немного недостаёт стиля, зато сколько художественной смелости! Я вижу тут влияние Ван Гога! Вот только улыбаться он без губ не сможет – тут ты слегка дал маху, Харв!
Джокер покровительственно хлопнул двуликого по плечу и добавил:
- Кстати, знаешь загадку – в чём разница между грузовиком с шарами для боулинга и грузовиком с мёртвыми детьми?
Буду очень благодарен за отзывы: я впервые берусь - точнее, впервые так далеко продвигаюсь в столь амбициозном и пространном проекте, а потому возможность редактуры по ходу написания продолжения и вообще учёта ваших замечаний очень меня бы порадовала. Спасибо.
«…непомеченными купюрами по сто долларов! Думайте сколько хотите, но лимонада и закусок для гостей мы не захватили, так что как бы компания совсем не высохла от ожидания! – тут улыбка становится ещё шире и надвигается на камеру, так что почти весь экранчик занимают крупные зубы. – И да, Бэтси, в мэрии хорошая система безопасности, а мы с мистером Хиллом сидим подальше от окон, крыши и прочих мест, откуда ты так любишь неожиданно появляться. Попробуешь вломиться – насмешишь мэра и всю его администрацию до смерти!»«…непомеченными купюрами по сто долларов! Думайте сколько хотите, но лимонада и закусок для гостей мы не захватили, так что как бы компания совсем не высохла от ожидания! – тут улыбка становится ещё шире и надвигается на камеру, так что почти весь экранчик занимают крупные зубы. – И да, Бэтси, в мэрии хорошая система безопасности, а мы с мистером Хиллом сидим подальше от окон, крыши и прочих мест, откуда ты так любишь неожиданно появляться. Попробуешь вломиться – насмешишь мэра и всю его администрацию до смерти!»
Истерическое хихиканье ещё продолжалось, но комиссар Гордон уже передал мини-телевизор кому-то из подчинённых. Итак, Джокер и Двуликий захватили в заложники мэра и ещё около сотни человек. Более того, сумели временно перехватить частоту телевещания и красочно рассказать об этом всему Готэму, а это значит, что паники не избежать. И самое паршивое, что Джокер прав – ворваться туда прежде, чем маньяки успеют прикончить заложников, будет непросто. Уж точно не получится без подготовки. А значит, мэру и всем несчастным людям внутри придётся ждать, ждать наедине с этими… Комиссар скрежетнул зубами и полез в карман за измятой пачкой сигарет. Под накрапывающим дождём (хотя эту водяную взвесь в воздухе и дождём-то не назовёшь) долго не удавалось закурить. Наконец Гордон затянулся, кашлянул и поднял лицо к серому недружелюбному небу.
Комиссар Гордон смотрит в зеркало только когда бреется, а сделать это ему удаётся не всегда – когда рабочий день начинается в четыре утра срочным вызовом, едва успеваешь одеться, и даже умывание – непозволительная роскошь. Сегодня Джеймс Гордон был гладко выбрит – он даже успел сесть в своем кабинете с чашечкой кофе прежде, чем вся полиция города поднялась по тревоге. Комиссар до бритья и после – это два будто совершенно разных человека. Первый – бесконечно усталый мужчина с обвисшими, желтоватыми от никотина усами и мешками под глазами, человек с несгибаемым стержнем, но изъеденный эрозией жизни; второй – румяный бодрый дед, который наверняка способен очень резво играть в «лошадку» и любит играть в шашки с другими пенсионерами. И ни тот, ни другой человек не кажется способным удерживать гигантский, пресыщенный и разрываемый неравенством мегаполис от хаоса. И оба этих впечатления ложны. Барбара так и не подарила ему внуков, и на пенсию Джеймс, должно быть, не уйдёт никогда – зато сил ему хватит, чтоб не спать по нескольку суток, если придётся, а остроты ума – чтоб тягаться с Загадочником, Бэйном и кем угодно, если это потребуется. Этот немолодой и невзрачный усталый человек – возможно, тот штырь, что удерживает Готэм в целости, но самому комиссару некогда об этом размышлять.
- И что, город будет платить этим гадам? – раздражённо пробормотал Харви Баллок, подходя к комиссару. Его слова были не совсем внятны из-за огромного сэндвича, который детектив одновременно жевал, но отвращение к этой идее ясно чувствовалось в тоне.
- Может, и станет, если у нас не будет другого выхода, - Гордон затягивается. – Жизни людей дороже, а задержать их мы можем, и когда заложники будут в безопасности. Конечно, город не ведёт переговоров с террористами, но если в руках террористов мэр…
- Сложно поверить, что Джокер затеял это ради денег.
Комиссар даже не вздрагивает. За долгие годы он привык этим появлениям – маленькая слабость, простительная старому другу и самому надёжному из соратников. Не оборачиваясь к будто сгустившейся из серой водяной дымки непроницаемо-чёрной фигуре в плаще, он делает ещё одну затяжку.
- Но ты сам, думается, слышал, что он сказал.
- Да. Но это на него не похоже. Дэнт мог бы затеять возню с заложниками ради нескольких миллионов. Но не Джокер. Он безумец. И его планы никогда не бывают так просты и рациональны.
- Ну и что ты хочешь этим сказать, мышонок? – пробурчал Баллок с набитым ртом, роняя кружочки огурца и недожёванной ветчины. Его сэндвич начинал размокать от мороси, но детектива это не смущало.
- Что платить выкуп нет смысла. Скорее всего, заложников всё равно не отпустят. И это не остановит их главный план. То, от чего нас должна отвлечь эта акция, - интонации ровного, глухого голоса Бэтмена почти невозможно считать, и Гордон не уверен, риторический ли слышит вопрос. – Ведь все полицейские города собрались тут?
- Или работают над ситуацией где-то ещё. Кроме, конечно, минимума дежурных, оставшихся на постах. Я понимаю, что ты хочешь сказать, Бэтмен, но я ничего не могу с этим сделать – городской совет, пресса , да и подчинённые меня не поймут, если я велю искать иголку в стоге сена, пока мэр в руках безумцев. И, честно говоря, я сам не уверен, что это разумно.
- Я понимаю. Но не спешите с выкупом.
- Ну, такую сумму даже городская козна не сможет предоставить сразу, так что… - комиссар обернулся, чтоб выкинуть окурок в ближайший мусорный бак, и не обнаружил никого за спиной. – Ну да, конечно.
- Позёр, - хмыкнул презрительно Баллок, дожёвывая сэндвич.
***
В парадной зале мэрии было душно. Во время торжественных приёмов, награждений лучших людей города или благотворительных вечеров сюда набивалось и больше народу – но никогда от них не исходил такой густой запах страха. Хорошая акустика усиливает всхлипы и тихие молитвы, разнося их по зале, будто нарочно для того, чтоб усилить отчаяние остальных пленников. Первый шок уже миновал, и теперь мэрию обволакивала постепенно паутина отчаяния и беспомощности, удерживающая заложников лучше, чем стоящие тут и там люди с пулемётами.
Джокер закончил кривляться перед камерой и, всё ещё хихикая, отошёл куда-то в угол залы, чтоб рассказать парню в клоунской маске (и, учитывая тембр его голоса, половине присутствующих) вспомнившийся ему по этому поводу анекдот. Двуликий же стоял в противоположном конце помещения, сосредоточенно вглядываясь в стену.
Точнее, в зеркало, составляющее её значительную часть – огромное, от пола до потолка, и шириной метра в полтора. Должно быть, по замыслу архитектора оно предназначалось для расширения пространства залы. Но для Харви Дэнта остальная зала перестала существовать, как только его взгляд упал на эту стену.
Зеркала всегда бесили и завораживали Двуликого. Не из-за внешности, хотя Дэнт находит своё лицо жутким так же, как и все остальные. Но и иллюзий по её поводу он не испытывает. Нет, дело в другом. Он ненавидит отражения за то, что в них живёт Другой, тот, кто всегда рядом и следит незаметно из каждого стекла, из каждой тени. Отражения восхищают его, потому что там, в зеркале, есть вторая половинка Харви Дэнта, есть то, чего ему не хватает. Иногда Двуликому кажется, что это двойник из отражений подстроил всё, что с ним случилось, разбил его жизнь, чтоб получить от неё половинку, чтоб выбраться из зеркала. Иногда – что отражение, его пара, подходящая, как соседние кусочки головоломки, то, где есть левая половина лица Харви, это залог его спасения; что с ним он станет завершённым. Станет собой.
Правый кулак Харви с силой врезается в зеркало, и с одной стороны, там, где была левая половина Харви, оно покрывается сетью трещин. В зеркале больше нет человека с двумя лицами – теперь обе его стороны одинаково исковерканы, уродливы и неузнаваемы. Двуликий отворачивается от своего двойника и разглядывает окровавленный кулак.
Но мгновение спустя его внимание привлекло кое-что ещё. Молодой клерк в аккуратной светло-голубой рубашке не успел отвести взгляд. Большая ошибка.
Двуликий присел на корточки перед сидящим на полу парнем. Заглянул емц в лицо.
- Ты увидел что-то интересное? – дробящийся, создающий собственное эхо голос.
- Н-нет… Нет, сэр. Я ничего не видел. Н-ни на что не смотрел…
- Как тебя зовут? – и, после паузы, чуть громче, хоть всё так же мягко, как прокурор, допрашивающий нервного свидетеля, - Скажи мне, как тебя зовут?
- Ммм-майкл, сэр… - парня била крупная дрожь. Он не мог отвести взгляда от левого глаза Двуликого, застывшего, с желтоватым белком. Седой волосок чёлки упал на выпученное глазное яблоко и прилип к нему Двуликий не моргнул.
- Послушай, Майкл, я предлагаю тебе испытать судьбу. Знаешь, в древности в основе суда лежали ордалии – испытания судьбы, доказывавшие, врёт ли обвиняемый. Мудрый обычай. Так вот, если ты сейчас сказал правду – значит, тебе повезёт, - Двуликий вынимает из белого кармана выщербленную монетку. – Орёл или решка? Выбирай, Майкл. Пятидесятипроцентная вероятность. Я даю тебе больше шансов, чем рак. Все честно. Знаешь, меня называют Честным Харвом. Итак, орёл или решка?
- Орёл, - с трудом выдавил Майкл.
Щелчком ногтя Двуликий отправил монетку в полёт. Она вращалась в воздухе, блестела, а Майкл не отводил от неё взгляда, забывая даже дышать. Смотрел так пристально, что на мгновение, наверное, разглядел в её неровной поверхности даже собственное отражение. Потом монетка упала.
Орлом вверх.
Харви Дэнт улыбнулся. Двуликий оскалился.
- Вот видишь, Майкл, сегодня твой счастливый день. Ты не умрёшь.
***
Короткие толстые пальцы скользили по заполненным загадочными сокращениями строчкам. Если ведёшь двойную или даже тройную бухгалтерию, лучше, чтоб дебет с кредитом мог свести только ты. На сей раз они сошлись удачно – по такому случаю Пингвин вполне мог позволить себе достойную состоятельного джентльмена трапезу. Отложив бумагу в стопку на краю массивного антикварного стола, он позвенел в колокольчик.
В ожидании ужина Освальд Кобблпот позволил себе распустить узел «бабочки». Конечно, это некоторое отступление от этикетной нормы, но закусывая в одиночестве джентльмен может сделать себе небольшую поблажку. Кроме того, так заткнуть салфетку за воротничок много удобнее, а ненароком запачкать манишку было бы более чем прискорбно.
Молчаливый дворецкий (по совместительству – охранник, о чём, к несчастью, говорила его массивная фигура) ввёз в кабинет мистера Кобблпота тележку с ужином и, сняв с неё накрытое выпуклой блестящей крышкой блюдо, аккуратно поставил его на стол.
В начищенной серебристой полусфере отражаются нелепо-круглое туловище, будто вовсе лишённое плеч, короткие руки и диспропорционально вытянутый изогнутый нос. В случае с любым другим человеком это был бы забавный эффект выпуклой отражающей поверхности, но Освальд Честерфилд Кобблпот знает, что и в плоском, идеально ровном зеркале он выглядел бы примерно так же. Именно поэтому он избегает зеркал, поэтому среди антикварной и коллекционной утвари, которой он даже с некоторым излишеством наполнил своё жилище, нет ни одного трюмо. Зеркала напоминают о том, что Освальд старается забыть – на попытку забыть о чём он потратил всю свою жизнь! Идеальный фрак и влияние, светские манеры и большие деньги, утончённый вкус и известность – ничто не может скрыть гигантского носа, недоразвитых рук, раздутого жирного тела. Ничто не может их оправдать. Прикладывай любые интеллектуальные усилия, применяй всевозможные социальные уловки, положи жизнь на то, чтоб стать джентльменом – окружающие, как и зеркала, всегда будут знать, кем ты являешься в действительности. И ты тоже это знаешь. Пария. Недочеловек. Уродец.
Пингвин.
Но, по крайней мере, жизнь можно скрасить приятной закуской.
С некоторым раздражением сняв с блюда крышку и отставив её подальше, Кобблпот восхищённо взглянул на сегодняшний кулинарный шедевр. О, вот она, истинная услада гурмана! Ломтики свежего тунца в чесночном соусе, декорированные каперсами! Причмокивая с вожделением, Оскар ухватил один из них и поспешно отправил его в рот. Облизнув пальцы, он вновь склонился над блюдом, потянувшись за следующей порцией, и в этот момент услышал за дверью глухой стук. Проглотив следующий кусочек тунца и подняв взгляд от тарелки, Оскар увидел в углу рогатую тень. Или, вернее, ушастую.
- О, Бэтмен, какой приятный сюрпри… - радушное приветствие прервалось на середине, поскольку Кобблпот ударился затылком. Сильные руки в чёрных перчатках выдернули его из кресла и прижали к стене, а перед лицом, почти касаясь длинного носа, оказалась вечно нахмуренная маска летучей мыши.
К некоторым вещам нельзя привыкнуть, сколько раз ни переживай их, и допрос у Бэтмена стоит не последним в этом списке. Однако Оскар постарался подавать традиционные реплики с соответствующим блеском.
- Чем… могу помочь, добрый друг?
- Джокер и Двуликий. Это ведь ты снабдил их банду оружием?
- Как можно! В моём прошлом были ошибки и тёмные пятна, но сейчас я легализовавшийся почтенный бизне-аакх!..
Бэтмен надавил на воротничок собеседника чуть сильнее, и Кобллпот почувствовал, как не проглоченный до конца тунец застрял на полпути. Отчаянно хватая ртом воздух, он поспешно прохрипел:
-Но, возможно, через мои руки проходило случайно какое-то огнестрельное оружие… И вполне могло случиться, что оно попало в руки именно к этим негодяям.
- Что ещё им было нужно?
- Не могу даже вообразить, что ты подра… Цистерны. Кхг-хх. Джокера интересовали грузовики с цистернами, и я по старой дружбе предложил ему… пару этих невинных автомобильных…
Бэтмен выпустил Кобллпота, и тот зашёлся в комически схожем с кудахтаньем кашле. Отхаркнув, наконец, полупрожёванного тунца на персидский ковёр, мужчина с трудом разогнулся – с тем только, чтоб обнаружить, что в комнате, разумеется, уже никого не было.
- Неизменно приятно иметь с тобой дело, Бэтмен. В наши дни джентльмену так непросто найти любезного собеседника, - пробормотал себе под нос Пингвин, прежде чем заковылять на поиски оглушённых охранников.
***
Пустое пространство как-то само собой образовалось вокруг монотонно, чуть слышно подвывающей фигуры в некогда голубой, а теперь обильно залитой бурым рубашке. Возможно, это было проявлением суеверного опасения заразиться чужим несчастьем, может быть – прагматичного страха перед местью психопата, или попросту отвращения, а скорее всего – всем вместе. В любом случае, Майкл в этой переполненной людьми зале остался один.
- Харви, Харви, Харви, - проворковал Джокер, с любопытством осматривая место действия, - разве мама не учила тебя убирать игрушки, когда наигрался? Пошли, что ли, кого-нибудь выкинуть эти обрезки. Вот поэтому я держу гиен – и ещё, конечно, потому, что они самая благодарная аудитория для комика, - но, к сожалению, в мэрию с животными нельзя, а я известен своим трепетным отношениям к правилам.
А вот что ты сделал с парнем, мне нравится. Конечно, немного недостаёт стиля, зато сколько художественной смелости! Я вижу тут влияние Ван Гога! Вот только улыбаться он без губ не сможет – тут ты слегка дал маху, Харв!
Джокер покровительственно хлопнул двуликого по плечу и добавил:
- Кстати, знаешь загадку – в чём разница между грузовиком с шарами для боулинга и грузовиком с мёртвыми детьми?
@темы: расчленёнка, лубки заморские, то, что меня не убивает, делает меня страннее, типа творчество, готишно