Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Эти безумцы... Мне начинает казаться, что я слишком хорошо понимаю буйнопомешанных. Слишком на них похожу. Доктор Хау сказал, что обычно излечение идёт хорошо, если пациент ещё не успел совершить убийство. Для меня уже поздно. С этого, наверное, всё и началось. Всего несколько недель назад... Я как этот старик. Я деградирую.
Достаточно. Самобичевание не поможет. Надо думать про расследование. Ситуация нелепая: я не сомневаюсь, что Чёрный Змей овладел этим местом, как не сомневается ни один из нас, и всё-таки мы не получили никаких доказательств. Множество двусмысленностей, но ничего, чем можно было бы оправдать эти подозрения хоть бы перед самим собой. А как вообще что-то доказать, если - я почти не сомневаюсь - никакого культа в Шварцклиппе нет, нет ни одного жреца Змея, никого, кто сознательно служил бы ему, а есть лишь густая, всепроникающая атмосфера безумия, самоподдерживающийся цикл жестокости, страха и сумасшествия, питающий древнего бога, как бульон - бактерий в чашке Петри.
Зато другая проблема города решена - хотя не могу сказать, что это наша заслуга, безусловно, тут сыграло роль наше участие. Коллекционер, оказывается, всё это время жил тут, в Шварцклиппе. И регулярно убегал с недоступного острова, из-под присмотра врачей... из Домена Мерисы Аэнор. Это звучит так невинно и естественно. наверняка госпожа примоген с лёгкостью объяснит всё принцу. Неудивительно, что её потомок смотрел на меня волком.
И всё-таки надо что-то делать. С собой, с этим. Книга не идёт. Я не могу понять сюжетные ходы, которые сам же запланировал. Это казалось мне страшным? трагичным? С чего вообще придавать такое значение чьей-то смерти? Я знаю, какие ответы на это даёт литература, религия, философия и просто привычные взгляды обывателя, но сам не чувствую - почему. Смотрю свою пьесу в постановке Штефана - будто чьё-то чужое, совсем в иной и незнакомой мне культуре созданное произведение. Потом болтал с его актрисой и понял, что вынужден подбирать слова, следить за собой, чтоб отвечать на её вопросы в рамках нормы, реагировать как нормальные люди.
Моё сердце не бьётся уже восьмой год, но, кажется, теперь пришла пора задуматься, человек ли я. Ещё? Уже?
Достаточно. Самобичевание не поможет. Надо думать про расследование. Ситуация нелепая: я не сомневаюсь, что Чёрный Змей овладел этим местом, как не сомневается ни один из нас, и всё-таки мы не получили никаких доказательств. Множество двусмысленностей, но ничего, чем можно было бы оправдать эти подозрения хоть бы перед самим собой. А как вообще что-то доказать, если - я почти не сомневаюсь - никакого культа в Шварцклиппе нет, нет ни одного жреца Змея, никого, кто сознательно служил бы ему, а есть лишь густая, всепроникающая атмосфера безумия, самоподдерживающийся цикл жестокости, страха и сумасшествия, питающий древнего бога, как бульон - бактерий в чашке Петри.
Зато другая проблема города решена - хотя не могу сказать, что это наша заслуга, безусловно, тут сыграло роль наше участие. Коллекционер, оказывается, всё это время жил тут, в Шварцклиппе. И регулярно убегал с недоступного острова, из-под присмотра врачей... из Домена Мерисы Аэнор. Это звучит так невинно и естественно. наверняка госпожа примоген с лёгкостью объяснит всё принцу. Неудивительно, что её потомок смотрел на меня волком.
И всё-таки надо что-то делать. С собой, с этим. Книга не идёт. Я не могу понять сюжетные ходы, которые сам же запланировал. Это казалось мне страшным? трагичным? С чего вообще придавать такое значение чьей-то смерти? Я знаю, какие ответы на это даёт литература, религия, философия и просто привычные взгляды обывателя, но сам не чувствую - почему. Смотрю свою пьесу в постановке Штефана - будто чьё-то чужое, совсем в иной и незнакомой мне культуре созданное произведение. Потом болтал с его актрисой и понял, что вынужден подбирать слова, следить за собой, чтоб отвечать на её вопросы в рамках нормы, реагировать как нормальные люди.
Моё сердце не бьётся уже восьмой год, но, кажется, теперь пришла пора задуматься, человек ли я. Ещё? Уже?