Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Ну, прочитал я "Миры Харлана Эллисона. Том 2. На пути к забвению" - на сей раз именно прочитал, а не перечитал, поскольку при первом знакомстве с этим автором мне в руки попались только первый и последний тома его собрания сочинений. Быть может, на сей раз мой настрой не совпал с книгой, а может, а середины и правда, как это обычно делается, поставили самые слабые вещи, или просто лично мне не подходит именно тот Эллисон, которого хотели показать в этой книге, но, так или иначе, ниже будет больше критики и брюзжания, чем восторгов (хоть и они непременно будут присутствовать).
Надо сказать, что в этом трёхтомнике каждая книга разбита на блоки - насколько я понимаю, большей частью тематические и отчасти - основанные на составе прежних сборников Эллисона. И в данном случае я позволю себе писать скопом про целые блоки рассказов, поскольку многие из них в этом томе, к сожалению, не стоят отдельного разговора.
Открывает сборник, несомненно, самый знаменитый рассказ Харлана Эллисона - "У меня нет рта, а я хочу кричать". Известный заслуженно: в эти пятнадцать страниц вложена ударная доза кафкианского кошмара бытия. Люди создали суперкомпьютер, а он уничтожил их - потому что оказался достаточно совершенным, чтоб осознать свою неполноценность, свою утилитарность, но не чтоб преодолеть их. Пять человек осталось в живых и бродят бесконечно по туннелям командных центров и бомбоубежищ, опутавших всю планету, контролируемых невообразимо мощным, и в то же время тупым и жестоким, интеллектом, единственная цель которого - терзать их тела и разумы бесконечно. Мироощущение, самоощущение человека в этой ситуации, оказавшегося игрушкой в руках непреодолимой и бесчеловечной силы (то есть любого человека), удивительный этический парадокс, дающий весьма нестандартный образец самопожертвования, и, наконец, ужасный - достоинство ведь не отменяет ужаса - финал... Этот рассказ заслуживает свою славу и более чем заслуживает прочтения.
Остальные рассказы из этого, посвящённого религии (кстати, в предисловии к рассказу Эллисон утверждает, что не писал в "У меня нет рта..." о Боге), раздела менее интересны. "Трупу" просто чего-то не хватает, чего-то, что сделало бы историю о боге автомобилей запоминающейся. "Визг побитой собаки" - рассказ о мегаполисе, лишающем человечности тех, кто хочет в нём выжить, о еженощной литургии насилия, в которой они участвуют - интересный, с хорошим, хоть и не уникальным концептом, но, кажется, он мог бы быть сильнее чисто художественно. А вот "Птица Смерти"... Если в "У меня нет рта.." Эллисон и вправду не пытался говорить о боге, то у него всё же вышло это лучше, чем когда стал писать о том же - безумном злом творце, освобождении и благой эвтаназии, - осознанно-теологически. Тут я должен отметить, что гностицизм - чрезвычайно интересная система мышления, однако не слишком интеллектуальная, и мне всегда досадно, когда умный человек всерьёз исповедует нечто подобное. "Птица Смерти" - мешанина из невежественной библейской критики, банальностей про немощного безумного Бога-властолюбца и экологической проблематики, и даже оригинальный и остроумный способ подачи материала и воздействия на читателя не спасают этот текст.
Ещё хуже дело обстоит с разделом, посвящённым юмористическим рассказам. Эллисон способен вызвать улыбку тонким ироническим замечанием, но не умеет смешить. Ни одного хоть бы условно смешного текста в этом разделе нет. Более того, эти рассказы подтвердили моё впечатление, что в Америке еврейский юмор хуже, чем в России. Два (2!) рассказа, в которых Эллисон обращается к своим корням, основаны исключительно на неумеренном использовании идиша, а это не так уж забавно. политическая сатира, судя по "Санта-Клаусу против ПАУКа", ему тоже не даётся.
"Самый последний день хорошей женщины" - снова история об одиночестве, на сей раз в аспекте физиологическом, то есть история о девственнике средних лет; честно говоря, не оставляет никакого сильного впечатления. "Валери:быль" - действительно быль, то есть попросту рассказанная от первого лица байка о жизни Эллисона. Я и представить не могу, зачем было это писать - ничего особенно интересно в истории о том, как писателя по мелочи обворовала малолетняя блядь, нет, а болтовни за кружкой пива автору даётся не больше, чем юмор. Рассказ оставляет то же неловкое ощущение, что возникает, когда собеседник травит бесконечную невнятную байку, никому не интересную, кроме него самого. "Второй глаз Полифема" - история о человеке, слишком самоотверженно скрашивавшем чужое одиночество, а "Все пташки возвращаются на насест" - о том, что одиночества не существует, и в него не сбежать от прошлого; оба написаны просто и весьма приятно.
"Похоже, Тотошка, что мы с тобой не в Канзасе" - бесконечно занудное повествование о том, как Эллисона наняли писать сценарий какого-то фантастического сериала, а потом всё испоганили, и на протяжении двух десятков страниц автор изливает желчь и объясняет, что с ним у них бы всё получилось. Эссе интересно лишь тремя вещами: во-первых, автор бичует как халтуру, которая убивает фантастику, приёмы, ставшие к нашим дням общим местом ("звук в вакууме, люди на чужой планете без дыхательных фильтров, клон из обрезка ногтя"), во-вторых, Эллисон говорит о "Звёздном пути" как о презренной халтуре, но парой страниц позже хвастается похвалой Джина Родденберри; и, наконец, перевод на удивление некомпетентен - в тексте вместо "Звёздного пути" - "Звёздные войны" (конечно, в середине девяностых вторая франшиза у нас была куда известнее, но это не оправдание), и весь текст говорится о "гильдии писателей, хотя из контекста до боли очевидно, что это [screen]writers.
"Нью-Йоркский обзор Бёрда" - то, чем мог бы стать "Санта-Клаус против ПАУКа": безумная постмодернистская история с подтекстом. Низкорослый сердитый фантаст (с кого бы он мог быть списан?), потомок Джона Рокстона, Тарзана и Тени (а также всех прочих hero pulps), убивает издателей и распространителей некачественной литературы. Это тонко, это остроумно, это круто. Настоящий постмодерн.
"Человек, поглощённый местью" - простая, но жуткая история о том, что принято называть кармой на Западе, то есть о том, как мироздание неумолимо возвращает дурные поступки нам - с процентами. А ещё - про то, что к каждому телу ближе своя рубашка, и эгоизм - тотальное (и тотально разрушительное) человеческое качество.
"Жизнь в стиле ранней бедности" (ещё один пример не слишком удачного перевода - на самом деле "One Life, Furnished in Early Poverty") - очень пронзительный, преимущественно автобиографический рассказ, "исповедальная проза"; автор возвращается во времена собственного детства, дружит с собою восьмилетним и разбивает себе сердце. Признаю, такое навязчивое самообнажение немного раздражает, но не могу не признать, что оно действительно берёт за душу. Не менее трогателен и рассказ "Джеффри пять лет", про мальчика, который не взрослел и сумел сохранить прошлое, не разрушая его настоящим... на время. Хотя я не согласен с посылом этого рассказа, вещь очень впечатляющая.
"Поцелуй огня" - немного дидактическая история о скуке, декадансе и обществе потребления, хорошо рифмующаяся с "Вино слишком долго простояло открытым, воспоминания выветрились"; пожалуй, идея о том, что надлежит своевременно умирать - характерная черта Эллисона наряду с темой одиночества.
"Разбит как стеклянный гоблин" - жуткая, заставляющая все волоски на теле встать дыбом, кошмарная в своей прямолинейности и поэтичности история деградации наркомана. Тут - лучшее, что характерно для "новой волны" и особенно для Эллисона - тонкая образность и метафоричность, которая не затуманивает, а болезненно обнажает прямолинейный реализм рассказанного. Думаю, я никогда не встречал более эффективной пропаганды отказа от наркотиков, перепечатать бы этот текст Министерству здравоохранения.
"Кроатоан" - ещё один всемирно известный рассказ Эллисона, и тоже - поразительное сочетание прямолинейной назидательности, жестокой морали, от которой нельзя скрыться, и причудливой образности, посредством которой она выражена. Великолепный язык и абсолютно сюрреалистическая структура повествования завораживают в этой истории о герое, спускающемся в канализацию вслед за абортированным эмбрионом. Иррациональность происходящего напоминает о сне, но... И да, в этом рассказе нет ни одного лишнего слова. Кристаллизованный образец писательского мастерства.
А вот в "Эмиссаре из Гаммельна", на мой взгляд, морализм всё-таки восторжествовал над художественной формой, и птому рассказ не цепляет. Быть может, дело в том, что в вышеупомянутых текстах Эллисон жесток, а в этом - сентиментален. Но чего-то определённо не хватает...
Ещё раз - я не хочу сказать, что данный сборник плох. Во втором томе "Миров Харлана Эллисона" есть три без преувеличения гениальных рассказа и ещё, по меньшей мере, с полдюжины очень хороших. Просто на мой взгляд он составлен несколько неудачно... Хотя, чтоб составить представление об авторе, хорошо знать его с разных сторон - не только с лучшей.

@темы: смотрит в книгу - видит...