Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Итак, с Бэккером закончили. Перечитал "The Thousandfold Thought". И во второй раз эта книга идёт труднее двух предыдущих. Может, сам автор немного сдал, подустал к финалу трилогии, а может, дело в именно в том, что это финал. "The Warrior-Prophet" завершился переломным моментом, и в третьей части, после этого момента, все персонажи уже другие - и в большинстве случаев это означает "сломленные"; перемена резкая, и оттого в текст будто вчитываешься заново, а кроме того, книга пропитана депрессией, опустошённостью (что, кажется, доказывает, что таки не Бэккера подводит талант), безнадёжностью - ибо почти нет героев, не утративших к этому моменту все свои надежды. Но об этом я подробно, хотя и ужасно пафосно, писал в прошлый раз.
Сейчас же я хочу поговорить о мире, о том, что при первом прочтении отчасти выпало из моего поля зрения. О мире "Князя Пустоты". О его антропологии. Эта антропология, как я осознал только теперь, парадоксальным образом соединяет буддийско-психоаналитический и антично-иудеохристианский подход к человеку - пока я не понял вполне, как примирить эти позиции при рационализации, но это, видимо, возможно, поскольку в тексте они сосуществуют вполне органично. На уровне наблюдения за отдельными персонажами и на уровне философии дуниан мы видим, что человек - это клубок отдельных противоречивых состояний и импульсов, это сумма навязанных миром и окружением противоположных векторов, он мучительно лишён постоянства и цельности и не может достичь примирения с собой. Но в то же время люди - это окошки на Ту Сторону. Тут стоит обратить внимание на тварей Консульта, у которых нет души, нет тех самых окошек; на их примере можно понять, что обозначает - иметь душу: в отличие от них, у людей есть нечто большее, чем похоть, агрессия, спаривание, чем удовлетворение нерационализируемых потребностей животного начала. Где-то в центре низменных страстей, комплексов, порывов, где-то помимо тьмы, что была прежде, есть в людях нечто большее. Потребность и способность к творчеству, потребность и способность искать трансцендентального... Едва ли я смогу это хорошенько вербализовать. Чуть позже я непременно напишу пост о магической системе мира Бэккера, которая напрямую связана с этим.
Пока я просто поражён тем, что эта трилогия настолько... антропологически оптимистична. И это, знаете ли, отрадно.
P.S. Тут стоило бы обратить внимание на образы инхороеев, которые, видимо имеют душу, но не хотят её. Образ Не-Бога, рассматриваемый с этой точки зрения и в сравнении с теологическими концепциями Келлхуса, становится наконец-то внятным.
Сейчас же я хочу поговорить о мире, о том, что при первом прочтении отчасти выпало из моего поля зрения. О мире "Князя Пустоты". О его антропологии. Эта антропология, как я осознал только теперь, парадоксальным образом соединяет буддийско-психоаналитический и антично-иудеохристианский подход к человеку - пока я не понял вполне, как примирить эти позиции при рационализации, но это, видимо, возможно, поскольку в тексте они сосуществуют вполне органично. На уровне наблюдения за отдельными персонажами и на уровне философии дуниан мы видим, что человек - это клубок отдельных противоречивых состояний и импульсов, это сумма навязанных миром и окружением противоположных векторов, он мучительно лишён постоянства и цельности и не может достичь примирения с собой. Но в то же время люди - это окошки на Ту Сторону. Тут стоит обратить внимание на тварей Консульта, у которых нет души, нет тех самых окошек; на их примере можно понять, что обозначает - иметь душу: в отличие от них, у людей есть нечто большее, чем похоть, агрессия, спаривание, чем удовлетворение нерационализируемых потребностей животного начала. Где-то в центре низменных страстей, комплексов, порывов, где-то помимо тьмы, что была прежде, есть в людях нечто большее. Потребность и способность к творчеству, потребность и способность искать трансцендентального... Едва ли я смогу это хорошенько вербализовать. Чуть позже я непременно напишу пост о магической системе мира Бэккера, которая напрямую связана с этим.
Пока я просто поражён тем, что эта трилогия настолько... антропологически оптимистична. И это, знаете ли, отрадно.
P.S. Тут стоило бы обратить внимание на образы инхороеев, которые, видимо имеют душу, но не хотят её. Образ Не-Бога, рассматриваемый с этой точки зрения и в сравнении с теологическими концепциями Келлхуса, становится наконец-то внятным.