Если выпало в империи родиться, pа неё и умирать придётся вскоре.(c) Сергей Плотов
Наверное, это крайне неудачный текст... Но, чёрт возьми, удачных я и не писал, а пока у меня есть хоть какое-то время и вдруг ударила в голову идея - пусть будет.
Важное пояснение. Как известно, сеттинги Dark Age: Fae и Changeling: The Dreaming практически не кроссоверятся. Я долго выбирал, на каком из них строить текст в первую очередь. В конце концов я предпочёл Dark Age: Fae - они больше мне нравятся, дают большую свободу, а основное допущение CtD вполне применимо к ним.
Как обычно, трэш, угар и, ну, вы знаете.
Рога огласили долину протяжным и грозным воем, и через мгновение к ним присоединились волки Рога огласили долину протяжным и грозным воем, и через мгновение к ним присоединились волки.
Войска были готовы к выступлению на закате и, едва последние лучи кроваво-алого солнца угасли, двинулись вперёд. Молодая луна, едва поднявшаяся из-за отрога гор, почти не давала света, но ряды не смешивались – в равной степени благодаря железной воинской дисциплине и тому, что большинство солдат отлично видело в темноте.
Стройными шеренгами мерно шагали облачённые в доспехи из матово-чёрного металла воины, по обеим сторонам от них бежали нетерпеливой рысью те, кому проще передвигаться на четырёх, чем на двух конечностях. Ритмично поскрипывали на марше Неодушевлённые вязов и буков. Гнилостный, тинный запах их болотных собратьев мешался с терпким звериным духом, висевшим почти над всем войском. То тут, то там поблёскивали порой в слабом лунном свете немногочисленные ледяные Неодушевлённые. Трава, жухнувшая уже при приближении армии, под их ногами чернела и покрывалась инеистым узором.
Войско Фардаго Железного Пальца пошло на штурм.
На флангах между сосен скользили тёмными тенями лучники. Фардаго не доверял им – едва ли не половину прислала Аэмор Золотая Листва, а любой союз с ней действителен только пока не обнаружишь у себя в спине кинжал; поэтому он предпочёл её осенних стрелков за спиной у своих бойцов не оставлять. Пусть их серопёрые стрелы удерживают за стенами защитников Цветущей Цитадели, а с остальным справятся клыки, клинки, копья, когти и ярость его собственных воинов.
В арьергарде тяжко переступали меховыми лапами тролли. С вывороченных с корнями сосен осыпались копья земли и хвоя, массивные глыбы покачивались на фоне лунного неба. Прежние попытки штурма – три столетия и век назад – показали, что не стоит рассчитывать проломить Изумрудно-Зоревые Ворота, пока башни по бокам от них есть кому защищать, и потому Фардаго не стал пускать гигантов вперёд. Их время придёт, когда экстаз убийства сменится праздником разрушения. Там же, позади, помещались наиболее дикие из собранных им бойцов, скорее звери, чем воины. Они уже выли, чувствуя кровь, что скоро обильно зальёт бранное поле, но выпускать их ещё рано – огромные пауки с младенческими лицами и волкулаки с растущей внутрь шерстью смешали бы ряды его пехоты… да и не станут разбирать, кого грызут, союзников или противников. Пока что Звероводители Фардаго держали их цепи из чёрного льда крепко, придерживая чудовищ до нужного часа…
Позже можно будет скормить им осенних лучников.
Сам Железный Палец ехал в середине войска, восседая на Костедробителе, волке, не уступающем размерами племенному быку, с шерстью чёрной, как ночь, и дыханием зловонным, как чумной ров. Верный герольд и оруженосец, Бримо Человекожор, своими вывернутыми руками высоко поднимал штандарт Фардаго – кожу Лиан-О, правителя Долины-За-Берёзами, первого побеждённого Железным Пальцем правителя. Штандарт и посейчас на ветру издавал те же вопли, что Лиан-О, когда расставался с кожей, и Фардаго не мог вообразить лучшего способа представиться противнику. Меньшие стяги и значки поднимались тут и там – волчьи хвосты на копьях, замороженные головы знатных врагов, с трудом несомые летучими спрайтами, знамена с пастью, пожирающей солнце…
Авангард войска Фардаго вышел из тени гор, обступивших долину Лазоревого Ручья Остары сплошным кольцом, и из-за сосен показалась громада крепости. Впрочем, несмотря на внушительные размеры и крепость стен Цветущая Цитадель казалась лёгкой и живой – её многочисленные башни устремлялись вверх, подобно молодым побегам, пробивающимся из земли, и сходство лишь усиливалось от того, что стены крепости наполовину были образованы необработанной скалой, говорят, вознесшейся из земли по воле леди Ноэлли за то же время, что нужно рассветным лучам, чтоб разогнать туман. Несмотря на то, что во внешнем мире стояла поздняя осень, стены Цитадели были зелены от плюща, да и трава в долине вокруг лишь слегка пожухла… пока на неё не повеяло холодом от идущего на штурм войска.
Да, открывшееся зрелище было прекрасным и величественным, но ни один из солдат Железного Пальца и не подумал остановиться хоть на секунду, чтоб им насладиться. Сам же Фардаго, вперивший немигающий взгляд бледных, как у снулой рыбы, глаз в стройные башенки, затейливо крытые малахитом вместо черепицы, действительно наслаждался – осознанием того, что уже к рассвету на их месте будут лишь занесённые снегом руины.
От стен цитадели к первым рядам зимних воинов со свистом устремилась туча лёгких, подобных свежим веточкам (однако же не столь безобидных) стрел – но налетевший из ниоткуда резкий порыв ледяного, декабрьского, выстуживающего ветра разметал их, и ни одна не нашла цели в плотных шеренгах, перешедших тотчас же на рысь. А вот серые, без звука рассекающие воздух стрелы, выпущенные в сторону Цитадели , ветер лишь разогнал пуще. Защитники Лазоревого Ручья на мгновение укрылись за зубцами.
Фардаго ударил пятками в мохнатые бока зверя, подгоняя Костедробителя. Рука повелителя Морозных-Пещер-И-Пустоши легла на рукоять его дюжинапудовой булавы, и металл среднего пальца-бритвы холодно лязгнул о металл.
-Вы знаете, кто идёт позади вас, и потому не побежите, - голос вождя разнёсся с ветром над войском, зычно и леденяще. – А впереди – горячая кровь для каждой глотки! Костный мозг каждому на зубок! Мы в пыль разобьём их ворота, мы повесим их на их же потрохах, и каждый из вас, клянусь Под-Мостом, позабавится с Ноэлли прежде, чем я проглочу её сердце! Круши-убивай! Зима и Ночь!!
«Зима и Ночь!!!» - подхватили десятки глоток, и к ним присоединились голодным, яростным, нетерпеливым воем, лязгом, рёвом ещё дюжины дюжин. Взметнулись к разом почерневшему небу секиры и палаши, железные, каменные и ледяные. А из густых, патлатых, как волчья шерсть, невесть откуда взявшихся туч полился ледяной, мгновенно промораживающий до косточек дождь. Его струи сбивали листья с плюща, увивающего крепостные стены, слепили защитников Цитадели и очень быстро застывали, образуя льдистые наросты – точь в точь как штурмовые лестницы…
***
Редкие сугробы между проталинами тускло-чёрного асфальта стали ноздреваты и серы. Воздух пропитался сыростью, как простыни в заброшенном доме и был если и теплее, чем зимой, то заодно и куда противнее.
По крайней мере, по мнению Джеральда. Он не выносил слякоть, сменившую хрустящую белизну снега, и промозглый ветерок, пришедший на смену бодрящему, освежающему морозу. Скоро повсюду начнут летать и ползать насекомые, грязь, трава и одуванчики всякие станут оставлять пятна на одежде, кроссовках и ладонях. Вокруг будет слишком много… жизни, вот. Её и сейчас уже было многовато для Джеральда – сверстники с шумом носились по игровой площадке вокруг него, скрипуче раскручивая металлическую карусельку и посылая со стуком раз за разом мяч вокруг столба друг другу в лоб… Зимой они были потише.
Сам Джеральд сидел на столе, поставив ноги на скамейку, и листал «Старшую Эдду в пересказе для юношества», которую взял вчера в библиотеке. Несмотря на свою специфическую репутацию, читать Джеральд любил, и это была одна из причин, по которым мистер Уортроп полагал, что «недостаток эмпатии» мальчика связан с эмоциональными проблемами, а не групповыми нормами подростковых (да и тинейджером-то одиннадцатилетний Джеральд едва ли мог считаться) банд. Корень этих проблем школьный психолог безуспешно пытался найти в семье мальчика, но на домашнем насилии их не ловили, в общении они казались вполне приятными людьми и сами весьма беспокоились из-за поведения сына.
Дело в том, что Джеральду явно нравилось драться. И делать другим больно. Тем кто слабее, или тем, кто может дать сдачи. И дрался он жёстко. У него не было проблем с дисциплиной и самоконтролем во всех остальных областях, и к этому моменту учителя и родители сумели минимизировать склонность Джеральда к насилию… или им так казалось. Сам мальчик давно уже не пытался объяснить взрослым, что его никто не обидел, он ни на кого не злится, просто побеждать других, причинять им боль и бить – это так естественно, так весело… Как будто находишь что-то давно забытое, вроде любимой игрушки на чердаке.
Как на прошлой неделе, когда он увёл в рощицу за ручьем пса миссис Поттер. Она до сих пор развешивала на столбах объявления о пропаже, но Джеральд не сомневался, что скоро то, что осталось от Поджера, найдут. Он довольно приметно распялил его на кусте. Тогда, когда йоркшир-терьер повизгивал и почти по-человечески стонал под неумелыми движениями кухонного ножа в руках Джеральда, мальчик острее, чем прежде, ощутил, что вот-вот вспомнит что-то важное, что обретет завершенность… Сейчас он вспомнил об этом, потому что то же ощущение вызвала картинка в книге – огромный волк, пытающийся проглотить солнечный диск. Солнце в пасти…
-Эй! – раздался громкий окрик из-за спины, и лицо обернувшегося Джеральда встретилось с кулаком.
Мальчишка кулем свалился со стола в размякшие снежные бугорки. Джеральд поднял голову, медленно повёл ею из стороны в сторону, глупо выпучив глаза. Потрогал нос, запачкав руку багряным. Он много дрался и, следовательно, немало получал, и вид собственной (и речи нет о чужой!) крови его не пугал – но это, кажется, был первый раз в его жизни, когда не Джеральд начал драку. Это было… странно. Его ударили… совершенно неожиданно… какой-то незнакомец…
Незнакомец стоял над ним, сжав кулаки. Большой – наверное, целый восьмиклассник. Крепкий. Блондинистые волосы коротко пострижены, резко очерченное лицо бледно от гнева, в левом ухе – серьга-гвоздик. Глаза – зелёные, как июньская трава. Джеральд его раньше точно не видел.
-Я Элленан, сын леди Ноэлли Изумрудной Листвы из Цветущей Цитадели. Я очень долго искал тебя, тварь.
От этого имени внутри у Джеральда разом отдёрнулся какой-то занавес, но прежде, чем он осознал открывшееся, носок ботинка Элленана ударил его в лицо…
Важное пояснение. Как известно, сеттинги Dark Age: Fae и Changeling: The Dreaming практически не кроссоверятся. Я долго выбирал, на каком из них строить текст в первую очередь. В конце концов я предпочёл Dark Age: Fae - они больше мне нравятся, дают большую свободу, а основное допущение CtD вполне применимо к ним.
Как обычно, трэш, угар и, ну, вы знаете.
Рога огласили долину протяжным и грозным воем, и через мгновение к ним присоединились волки Рога огласили долину протяжным и грозным воем, и через мгновение к ним присоединились волки.
Войска были готовы к выступлению на закате и, едва последние лучи кроваво-алого солнца угасли, двинулись вперёд. Молодая луна, едва поднявшаяся из-за отрога гор, почти не давала света, но ряды не смешивались – в равной степени благодаря железной воинской дисциплине и тому, что большинство солдат отлично видело в темноте.
Стройными шеренгами мерно шагали облачённые в доспехи из матово-чёрного металла воины, по обеим сторонам от них бежали нетерпеливой рысью те, кому проще передвигаться на четырёх, чем на двух конечностях. Ритмично поскрипывали на марше Неодушевлённые вязов и буков. Гнилостный, тинный запах их болотных собратьев мешался с терпким звериным духом, висевшим почти над всем войском. То тут, то там поблёскивали порой в слабом лунном свете немногочисленные ледяные Неодушевлённые. Трава, жухнувшая уже при приближении армии, под их ногами чернела и покрывалась инеистым узором.
Войско Фардаго Железного Пальца пошло на штурм.
На флангах между сосен скользили тёмными тенями лучники. Фардаго не доверял им – едва ли не половину прислала Аэмор Золотая Листва, а любой союз с ней действителен только пока не обнаружишь у себя в спине кинжал; поэтому он предпочёл её осенних стрелков за спиной у своих бойцов не оставлять. Пусть их серопёрые стрелы удерживают за стенами защитников Цветущей Цитадели, а с остальным справятся клыки, клинки, копья, когти и ярость его собственных воинов.
В арьергарде тяжко переступали меховыми лапами тролли. С вывороченных с корнями сосен осыпались копья земли и хвоя, массивные глыбы покачивались на фоне лунного неба. Прежние попытки штурма – три столетия и век назад – показали, что не стоит рассчитывать проломить Изумрудно-Зоревые Ворота, пока башни по бокам от них есть кому защищать, и потому Фардаго не стал пускать гигантов вперёд. Их время придёт, когда экстаз убийства сменится праздником разрушения. Там же, позади, помещались наиболее дикие из собранных им бойцов, скорее звери, чем воины. Они уже выли, чувствуя кровь, что скоро обильно зальёт бранное поле, но выпускать их ещё рано – огромные пауки с младенческими лицами и волкулаки с растущей внутрь шерстью смешали бы ряды его пехоты… да и не станут разбирать, кого грызут, союзников или противников. Пока что Звероводители Фардаго держали их цепи из чёрного льда крепко, придерживая чудовищ до нужного часа…
Позже можно будет скормить им осенних лучников.
Сам Железный Палец ехал в середине войска, восседая на Костедробителе, волке, не уступающем размерами племенному быку, с шерстью чёрной, как ночь, и дыханием зловонным, как чумной ров. Верный герольд и оруженосец, Бримо Человекожор, своими вывернутыми руками высоко поднимал штандарт Фардаго – кожу Лиан-О, правителя Долины-За-Берёзами, первого побеждённого Железным Пальцем правителя. Штандарт и посейчас на ветру издавал те же вопли, что Лиан-О, когда расставался с кожей, и Фардаго не мог вообразить лучшего способа представиться противнику. Меньшие стяги и значки поднимались тут и там – волчьи хвосты на копьях, замороженные головы знатных врагов, с трудом несомые летучими спрайтами, знамена с пастью, пожирающей солнце…
Авангард войска Фардаго вышел из тени гор, обступивших долину Лазоревого Ручья Остары сплошным кольцом, и из-за сосен показалась громада крепости. Впрочем, несмотря на внушительные размеры и крепость стен Цветущая Цитадель казалась лёгкой и живой – её многочисленные башни устремлялись вверх, подобно молодым побегам, пробивающимся из земли, и сходство лишь усиливалось от того, что стены крепости наполовину были образованы необработанной скалой, говорят, вознесшейся из земли по воле леди Ноэлли за то же время, что нужно рассветным лучам, чтоб разогнать туман. Несмотря на то, что во внешнем мире стояла поздняя осень, стены Цитадели были зелены от плюща, да и трава в долине вокруг лишь слегка пожухла… пока на неё не повеяло холодом от идущего на штурм войска.
Да, открывшееся зрелище было прекрасным и величественным, но ни один из солдат Железного Пальца и не подумал остановиться хоть на секунду, чтоб им насладиться. Сам же Фардаго, вперивший немигающий взгляд бледных, как у снулой рыбы, глаз в стройные башенки, затейливо крытые малахитом вместо черепицы, действительно наслаждался – осознанием того, что уже к рассвету на их месте будут лишь занесённые снегом руины.
От стен цитадели к первым рядам зимних воинов со свистом устремилась туча лёгких, подобных свежим веточкам (однако же не столь безобидных) стрел – но налетевший из ниоткуда резкий порыв ледяного, декабрьского, выстуживающего ветра разметал их, и ни одна не нашла цели в плотных шеренгах, перешедших тотчас же на рысь. А вот серые, без звука рассекающие воздух стрелы, выпущенные в сторону Цитадели , ветер лишь разогнал пуще. Защитники Лазоревого Ручья на мгновение укрылись за зубцами.
Фардаго ударил пятками в мохнатые бока зверя, подгоняя Костедробителя. Рука повелителя Морозных-Пещер-И-Пустоши легла на рукоять его дюжинапудовой булавы, и металл среднего пальца-бритвы холодно лязгнул о металл.
-Вы знаете, кто идёт позади вас, и потому не побежите, - голос вождя разнёсся с ветром над войском, зычно и леденяще. – А впереди – горячая кровь для каждой глотки! Костный мозг каждому на зубок! Мы в пыль разобьём их ворота, мы повесим их на их же потрохах, и каждый из вас, клянусь Под-Мостом, позабавится с Ноэлли прежде, чем я проглочу её сердце! Круши-убивай! Зима и Ночь!!
«Зима и Ночь!!!» - подхватили десятки глоток, и к ним присоединились голодным, яростным, нетерпеливым воем, лязгом, рёвом ещё дюжины дюжин. Взметнулись к разом почерневшему небу секиры и палаши, железные, каменные и ледяные. А из густых, патлатых, как волчья шерсть, невесть откуда взявшихся туч полился ледяной, мгновенно промораживающий до косточек дождь. Его струи сбивали листья с плюща, увивающего крепостные стены, слепили защитников Цитадели и очень быстро застывали, образуя льдистые наросты – точь в точь как штурмовые лестницы…
***
Редкие сугробы между проталинами тускло-чёрного асфальта стали ноздреваты и серы. Воздух пропитался сыростью, как простыни в заброшенном доме и был если и теплее, чем зимой, то заодно и куда противнее.
По крайней мере, по мнению Джеральда. Он не выносил слякоть, сменившую хрустящую белизну снега, и промозглый ветерок, пришедший на смену бодрящему, освежающему морозу. Скоро повсюду начнут летать и ползать насекомые, грязь, трава и одуванчики всякие станут оставлять пятна на одежде, кроссовках и ладонях. Вокруг будет слишком много… жизни, вот. Её и сейчас уже было многовато для Джеральда – сверстники с шумом носились по игровой площадке вокруг него, скрипуче раскручивая металлическую карусельку и посылая со стуком раз за разом мяч вокруг столба друг другу в лоб… Зимой они были потише.
Сам Джеральд сидел на столе, поставив ноги на скамейку, и листал «Старшую Эдду в пересказе для юношества», которую взял вчера в библиотеке. Несмотря на свою специфическую репутацию, читать Джеральд любил, и это была одна из причин, по которым мистер Уортроп полагал, что «недостаток эмпатии» мальчика связан с эмоциональными проблемами, а не групповыми нормами подростковых (да и тинейджером-то одиннадцатилетний Джеральд едва ли мог считаться) банд. Корень этих проблем школьный психолог безуспешно пытался найти в семье мальчика, но на домашнем насилии их не ловили, в общении они казались вполне приятными людьми и сами весьма беспокоились из-за поведения сына.
Дело в том, что Джеральду явно нравилось драться. И делать другим больно. Тем кто слабее, или тем, кто может дать сдачи. И дрался он жёстко. У него не было проблем с дисциплиной и самоконтролем во всех остальных областях, и к этому моменту учителя и родители сумели минимизировать склонность Джеральда к насилию… или им так казалось. Сам мальчик давно уже не пытался объяснить взрослым, что его никто не обидел, он ни на кого не злится, просто побеждать других, причинять им боль и бить – это так естественно, так весело… Как будто находишь что-то давно забытое, вроде любимой игрушки на чердаке.
Как на прошлой неделе, когда он увёл в рощицу за ручьем пса миссис Поттер. Она до сих пор развешивала на столбах объявления о пропаже, но Джеральд не сомневался, что скоро то, что осталось от Поджера, найдут. Он довольно приметно распялил его на кусте. Тогда, когда йоркшир-терьер повизгивал и почти по-человечески стонал под неумелыми движениями кухонного ножа в руках Джеральда, мальчик острее, чем прежде, ощутил, что вот-вот вспомнит что-то важное, что обретет завершенность… Сейчас он вспомнил об этом, потому что то же ощущение вызвала картинка в книге – огромный волк, пытающийся проглотить солнечный диск. Солнце в пасти…
-Эй! – раздался громкий окрик из-за спины, и лицо обернувшегося Джеральда встретилось с кулаком.
Мальчишка кулем свалился со стола в размякшие снежные бугорки. Джеральд поднял голову, медленно повёл ею из стороны в сторону, глупо выпучив глаза. Потрогал нос, запачкав руку багряным. Он много дрался и, следовательно, немало получал, и вид собственной (и речи нет о чужой!) крови его не пугал – но это, кажется, был первый раз в его жизни, когда не Джеральд начал драку. Это было… странно. Его ударили… совершенно неожиданно… какой-то незнакомец…
Незнакомец стоял над ним, сжав кулаки. Большой – наверное, целый восьмиклассник. Крепкий. Блондинистые волосы коротко пострижены, резко очерченное лицо бледно от гнева, в левом ухе – серьга-гвоздик. Глаза – зелёные, как июньская трава. Джеральд его раньше точно не видел.
-Я Элленан, сын леди Ноэлли Изумрудной Листвы из Цветущей Цитадели. Я очень долго искал тебя, тварь.
От этого имени внутри у Джеральда разом отдёрнулся какой-то занавес, но прежде, чем он осознал открывшееся, носок ботинка Элленана ударил его в лицо…
-
-
09.10.2013 в 23:58-
-
10.10.2013 в 00:12-
-
10.10.2013 в 00:42-
-
11.10.2013 в 10:29-
-
11.10.2013 в 12:15